— Вы, ребята, как хотите, — подвёл итог Илья, — а контру эту надо выследить. У них, у шпионов, сейчас такая техника! Разве в бинокль всё увидишь? Носит он, допустим, старенький фотоаппарат — хуже, чем у Петьки. А аппарат только на вид облезлый. На самом же деле им снимков триста сделать можно.
— Триста? — переспросил Игорь.
— Не меньше. И берёт он на километр, а то и ещё дальше…
— И откуда ты, Илья, это знаешь?
— А книжки зачем? — повёл плечом Илья. — Вон я сколько книжек прочитал, и все про шпионов. Такой аппарат, про который я рассказал, — пустяк. Вы вот послушайте… — Илья взял верхнюю книжку, полистал её и прочитал: — «Человек достал из кармана крохотный белый фотоаппарат, размером меньше фасолины, с припаянной к нему иглой. Приложив его к уху и убедившись, что механизм внутри исправен, человек приколол его к стене». Здорово?
Мальчишки молчали, уставившись на Илью, и вдруг в тишине из-за трубы послышался тоненький голосок:
— А ещё у него, у Ивана Васильевича, кто-то ночью выл…
Заговорщики испуганно обернулись. Первым пришёл в себя Илюха. В два прыжка он оказался около трубы и вытащил из-за неё Лушу.
— Подслушиваешь! — не обещающим пощады голосом произнёс он.
— Я думала, вы сюда забрались семечки грызть, а вы шпиона ловите, — оправдываясь, сказала Луша.
Луша действительно начала следить за ребятами после того, как они насорили во дворе. Убрав скорлупки, набросанные Ильёй и Игорем, она бочком, незаметно подвигалась за ними. Когда ребята остановили Славу, остановилась и Луша. Мальчишки пошли — пошла и она, как ниточка за иголкой. Страшно, конечно, было лезть на чердак, но Луша решилась. «Я им только скажу, чтоб газету подстелили, а там пусть грызут свои семечки», — подумала она. Так невольно Луша стала свидетельницей заговора.
— Ну, ладно, — выслушав сбивчивые объяснения девочки и всё ещё держа её за плечо, сказал Илья. — Расскажи лучше, что ты слышала, кто выл?
— Мы ночью из гостей шли, а в квартире у Ивана Васильевича кто-то: «У-у! У-у-у!» — как волчонок… Может, там человека мучают?..
— Да, дела, — отпустив наконец Лушино плечо, произнёс Илья. — Ты что, Игорь, и сейчас сомневаешься?
Игорь молчал. Что ему было говорить? Но в душе он колебался.
— Значит, так, планчик у меня такой: установим за квартирой наблюдение… — начал было Илья, но вспомнил про Лушу: — А ты что здесь толчёшься? Иди, играй в куклы.
Но Луша осталась. Очень уж ей хотелось принять участие в интересной мальчишечьей игре. Да и ребята, посоветовавшись, решили, что она теперь уже всё знает, а прогони — разнесёт тайну на весь двор. Узнает Иван Васильевич, что он заподозрен, и сбежит.
Следить решили так. Илюха несколько дней понаблюдает за окном Ивана Васильевича с чердака, всё равно он здесь с голубями возится. На чердаке будет и штаб. Игорь, Слава и Луша по очереди будут дежурить в ящике для мусора, который отныне не ящик, а наблюдательный пункт. Когда Иван Васильевич дома, его окно всегда открыто. Может быть, удастся подслушать важный разговор. Замечать надо всё: когда шпион приходит домой, когда уходит, кто у него бывает, что приносят в квартиру и что уносят. Самое же главное — тайна!
В книжках в таких случаях обычно дают клятву. Но Илюха вместо клятвы показал всем кулак. «Кто проболтается — во!» Так просто была обеспечена тайна.
Дежурить завтра с утра в мусорном ящике, а точнее, в наблюдательном пункте, взялся Игорь… «Я себе маску сделаю. Чёрную, — думал он. — Если кто в ящик заглянет — ни за что не узнает». В середине дня его сменит Луша. Она поможет маме по хозяйству, проиграет гаммы на пианино — и будет свободна. Потом пост примет Славка.
Установил Илюха и особый сигнал тревоги — три протяжных свистка. Услышишь сигнал — что бы ни делал, сразу лети на чердак!
Расходились по одному. Сначала выскользнул Славка и побежал к своему велосипеду, оставленному во дворе. Луша первой уходить не захотела: а вдруг ребята без неё ещё о какой-нибудь тайне поговорят? Она ушла вслед за Игорем. А у Илюхи дел никаких во дворе не было. Он поднялся на крышу, и скоро над двором раздался его лихой свист, захлопали крыльями голуби. Жизнь продолжалась…
Не знал Иван Васильевич, выходивший из краеведческого музея, что с этого часа за ним установлено наблюдение. А Илюхе, Игорю, Славе и Луше даже в голову не могло прийти, что отныне и за ними будет вести наблюдение хотя и не живой, но очень внимательный глаз.