Сначала думала - гормональный стресс, послеродовое, пройдет. Потом списывала на обычную усталость - четыре стены и ребенок, недостаток общения, пройдет. Не прошло. Не отпустило. Что дальше? Глушить работой? Куда уж больше-то... Вином? Но ее сыну мама живая нужна, нормальная... Тин пела Жуку средиземские песни - и как он слушал, малыш, как смотрел на нее. Уже тянулся с интересом к карте Белерианда, висящей над столом, несмотря на ворчание бабушки - мало самой мотаться, так еще и дите с пути сбивает... ха, кто б его сбил, он сам собьет кого хочешь! Желала ли она судьбы толкиниста своему ребенку? Вырастет - сам решит. Но чтобы он вырос и решил, нужно было вырастить его. А сил оставалось все меньше... И Тин уходила в работу - единственное известное ей лекарство, кроме валерьянки на ночь.
А на работе было все как всегда и как у всех. То есть ежедневный и постоянный завал и аврал. Впрочем, впереди маячил проблеск - с недавних пор у них появилась новенькая. Часть работы, которой прежде занималась Тин - в основном, секретарские обязанности - передали ей, и Тин стало малость полегче. Надолго ли...
Только вот странная она, новенькая... Или нет - новенький? Нет, все-таки это была девушка. Тин сначала с удивлением, а потом со смутным подозрением посматривала на хрупкое невысокое существо со светло-русыми кудрями, в строгом брючном костюме больше похожее на парня, чем на девчонку - не определить по манере держаться, по фигуре, даже голос чуть глуховат. Но дело совсем не в этом, а в том, что его (ее?) Тин где-то явно видела. Она мысленно перебрала всех детей, что прошли через их «Надежду» за четыре года, - нет, такое бы запомнилось. Что-то неуловимое было в облике девушки, что позволяло отнести ее к разряду «своих», таких Тин выделяла сразу и почти безошибочно. Но всех ролевиков в городе она знала (не столица же!) - и клуб реконструкторов «Варяг», и их «Эарендиль» подавно, кроме, пожалуй, совсем уж малолеток, к которым девчонка явно не принадлежала. Что-то в ней чувствовалось такое... не цивильное - не то взгляд, не то... черт его знает. Автостопщица? Маловероятно. Байкеров у них не водится. Но тогда - кто? И потом - в их-то школе, куда и сотрудников, и детей отбирают по конкурсу? Ну-ну...
Тин ломала голову несколько дней. Девушка - как выяснилось, Татьяна - особой общительностью не отличалась, хотя и замкнутой назвать ее было нельзя. Так, ни то, ни се, обычный человек - разговор поддержит, но первая не начнет, спросишь о чем - ответит, но навязываться не станет. С работой справлялась, только в первые дни еще путалась, но освоилась удивительно быстро. Чувствовалась в девочке - за всей ее доброжелательностью - прочная такая стенка. Здесь можно, а сюда, извините, нельзя... нет, простите, закрыто. Немногословная, подчеркнуто аккуратная, спокойная. И частенько Тин ловила на себе ее задумчивый, изучающий взгляд.
«Я опять схожу с ума», - думала Тин, рисуя на полях листка с расписанием звезду Феанора. На экране компьютера маячила пустая таблица. Только что ушел очередной посетитель - родитель злостного прогульщика Вовочкина, кандидата на отчисление - ох уж эти мне детки «новых русских»! За дверью висела непрочная тишина - идут занятия, за окном валил снег - крупными хлопьями, а ей мерещилось что-то непонятное - скала и ручей под ней, два всадника, спешившись, смотрят в высокое бледно-синее небо. Сон снился ночью - какой-то счастливый до неприличия, что-то бело-золотое с зеленым, и трава до самого горизонта. Ард Гален, Зеленая равнина. «Сижу на работе, начальник ругается, - рассказывал ей как-то один из друзей. - А мне пофигу, я Берен». М-да...