Нам нужна приманка, сказал Ягер утром. Щетина на его щеках стала гуще, мешки под глазами больше, а сами глаза злее, но больше никаких признаков похмелья он не проявлял, и поскольку официально он считался нанятым с сегодняшнего дня, я еще раз поздравил себя с отличным выбором. Драконов ловят на гномов, продолжил Ягер, гномов на золото, золото на лозу, а единороги идут на девственниц. Кто у вас тут в городе самая знатная девственница? На это у меня был ответ. Катрин Шехтель. Девица видная, хотя и не без странностей: то устроит клуб любительниц матэ, то, закутавшись в клетчатый плед, целыми днями сидит у окна с книгой на коленях, а то возьмется в дождь с хохотом прыгать по лужам на главной городской площади. Люди солидные ее не одобряли, но молодые мужчины сходили по ней с ума, некоторые и буквально: молодой доктор Фауст, к примеру, приехавший в наш город в поисках какого-то елексира, забросил все свои изыскания и взялся целыми днями строчить романтические куплеты. Другие ему в сумасбродствах тоже не уступали, и потому, по-моему мнению, невинности Катрин в ближайшее время ровным счетом ничего не угрожало. Отлично, сказал Ягер, когда я ему все это рассказал, давай-ка, Бруно, займемся делом. Давай-ка проследим за этой самой Катрин.
Я страшно нервничал, когда затаив дыхание смотрел на них сквозь кусты, а Ягер, небрежно опершись плечом о дерево, спокойно стоял рядом и с задумчивым видом жевал травинку. Вот что значит настоящий профессионал. Шагах в сорока от нас Катрин Шехтель миловалась с единорогом. Правда, меня смущала одна вещь: львиный хвост, козлиная борода, олений круп – все это было на месте, но вот собственно сам рог отсутствовал напрочь. Что, спросил я у Ягера, не повезло, наткнулись на самку? Кажется, он меня не понял. А может, не расслышал. Он внимательно изучал Катрин, и мне не понравилось выражение его лица. Наконец он очнулся. Бруно, сказал он, а представь-ка меня с Катрин Шехтель сегодня вечером. Можешь? И это понравилось мне еще меньше.
Через три дня господин бургомистр стал проявлять признаки нетерпения, и я отправился поговорить с Отто Ягером. Он остановился в верхних номерах гостиницы старого Шульца, а я знаю там все входы и выходы. Дверь была не заперта, так что, когда я постучал, она открылась сама собой, и я вошел. Ягер был в номере. В кровати. С Катрин Шехтель. Они возмущенно уставились на меня в две пары глаз, так что я пробормотал невнятные извинения, выскочил вон и торопливо захлопнул за собой дверь. Похоже, нашей охоте на единорога пришел конец. Похоже, я все-таки ошибся в выборе специалиста.
Бруно, сказал Ягер вечером, пойдешь со мной, сегодня я вручу тебе твой рог единорога. Не забудь прихватить сто золотых. Отто, возразил я, извини, если я влезаю не в свое дело, но мне кажется, охота сорвана. Ягер удивленно посмотрел на меня и поинтересовался, почему я так думаю. Единорог не подпустит к себе Катрин, объяснил я, единороги идут только на девиц. Именно, ответил Ягер, именно так, поэтому и стрелять нужно сегодня или никогда. Это очень просто, Бруно, ты просто спроси себя, как единороги догадываются, что девушка не девственница, и тебе все станет ясно. Когда мы уже шли по лесу, я все еще продолжал задавать себе этот вопрос, но яснее мне ничего не становилось.
Как я и думал, единорог шарахнулся от Катрин прочь, но меня занимало не это: в лунном свете я отчетливо увидел львиный хвост, козлиную бороду, олений круп и прекрасный, длинный, белый, витой рог. Я открыл было рот, чтобы спросить Ягера, но он уже мостил на развилину подставки мушкет. Давай подождем, Бруно, пробормотал он, нужно дать девушке уйти. Я всегда даю девушке уйти, это, если хочешь, вопрос профессиональной гордости. На поляне единорог тряс головой и то подходил к Катрин, то отступал прочь. Она что-то торопливо и сбивчиво говорила ему, но животное, похоже, ее слова только сердили. Ревнивый, черт, буркнул Ягер, и я наконец понял, что к чему. Ну что ж, похоже, мне не соврали, похоже, я и в самом деле нашел самого лучшего охотника на единорогов.
Бруно, сказал мне господин бургомистр, у нас беда, Бруно. Не успел выздороветь господин Шехтель, спасибо тебе, как заболела его дочь, Катрин. Доктор Клейн утверждает, что это разбитое сердце и единственное, что нам теперь может помочь, это яд мантикоры. Так что напрягись, Бруно, напрягись и достань. Ты же можешь.
Тетраграмматон
От двери до генеральского стола было семь шагов, и хозяин кабинета не поднял головы до тех пор, пока лаборант не прошел их все. Когда тот оказался рядом, генерал со вздохом сожаления оторвался от последней страницы «Красной звезды» и, неприязненно скользнув взглядом по джинсам вошедшего, уставился на него в упор. Лаборант протянул генералу неровно оторванный по краю лист бумаги.