– Старичок, это гениально! Я твой должник!
– Разбогатеешь – машину мне купишь.
– Я тебе тоже идею подкину, – сказал Николай. – Витрина «Морские коньки». Товары для зимнего спорта среди рыб и медуз. Из строительной пены, разумеется. Разбогатеешь – купишь мне время.
– Кто о чем, а вшивый о бане! Куплю я тебе время, куплю. Когда оно в продажу поступит.
– Боюсь, не доживу я до тех счастливых дней. Сдохну от этой своей мазни круглосуточной.
– Ну зачем так мрачно? – сказал Зубр. – Для того чтобы время появилось на прилавках, люди всего лишь должны научиться его добывать.
– Это как, например?
– Ну как нефть добывают.
– А. Ну да. Очень просто. В результате поисково-разведочного бурения на шельфах Каспийского моря обнаружены крупные месторождения времени. Устанавливаются времянные вышки. Российские времяники заступают на трудовую вахту. Строится времяпровод в Украину и Белоруссию. На бирже стремительно растут акции компаний «Росвремя», «Сургутвремягаз» и… «Луктайм»!
– Ну а что. Может, когда-нибудь так и будет.
– Да, но для того чтобы где-то под землей были залежи времени, оно там должно как-то образовываться…
– А нефть как образуется?
– Из останков живых существ и растений. Под давлением. И еще там какие-то бактерии в процессе участвуют…
– Все-то ты знаешь, Зубр! Искусствовед, книжный человек!
– Примерно так же и время там образуется, – задумчиво сказал Коля. – Как продукт химической переработки воспоминаний умерших людей и животных. И растений…
Под впечатлением от этой печальной поэтической мысли друзья немного помолчали. Николай продолжал работу над натюрмортом. Зубр достал из-за пазухи какой-то журнал и принялся его листать. Нарушил тишину Аркадий:
– Я смотрю, Коля, ты не такая уж унылая бездарность, какой обычно кажешься. Ну то есть унылая, но не бездарность. Так и фонтанируешь креативом сегодня! Я к тебе, пожалуй, буду в трудных случаях за идеями обращаться.
– Обращайся. Только идеи у меня унылые.
– Так у меня по дизайну заказов унылых тоже полно. Как раз для твоих идей. Что далеко ходить за примерами! Месяц уже почти бьюсь, не могу придумать: нужна оригинальная форма для молочных пакетов. Новый поставщик на рынок выходит. Хочет ярко выделиться на фоне остальных. Готов вложиться в производство пакетов усложненной формы. А я ее придумать не могу. Нет ли у тебя, Коля, какого-нибудь гениально унылого предложения?
– У меня есть гениально унылое предложение, – сказал Зубр, оторвав взгляд от журнала. – Пакеты должны быть в форме гробов. Концептуально получится: «гроб с молоком»!
– Ах ты, концептуалист наш ненаглядный! Ну-ка дай-ка, дай сюда свой журнальчик. Что ты там так увлеченно читаешь? Ну разумеется! Кто бы сомневался! Свой собственный очередной шедевральный опус! Коль, хочешь поржать? Сейчас я тебе вслух прочту… Так, о чем мы пишем на этот раз? Ага, выставка современного искусства в разрушенном токарном цеху завода «Знамя труда»…
Из всей собравшейся троицы Матвей Зубрин по прозвищу Зубр художественным талантом обладал в наименьшей степени. То есть не обладал вовсе. То, что рисовать ему не дано, он осознал уже на первом курсе Строгановского училища, куда был принят по блату. С грехом пополам закончив обучение и получив диплом, Зубр понял, что в области изобразительного искусства он может делать только одно – то, что обычно делают те, кто сам ничего не умеет. То есть учить других. Рассказывать публике, чтó в искусстве хорошо, а что плохо. Этим ремеслом овладеть можно. Был бы язык подвешен. Язык у Зубра был подвешен вполне. Его статьи об искусстве охотно брали в глянцевые журналы, большей частью почему-то женские. Вот и сейчас он притащил журнал «Леди Интеллект» со своей новой статьей.
– Итак… – провозгласил Аркадий. – Сейчас, найду что-нибудь посмешнее… Нет, тут все смешно, конечно, как обычно… Зубр в своем репертуаре… Ну вот, например, замечательный пассаж: «Это полотно полупрозрачно намекает нам, что силуэты фантомов, танцующих в наших воспоминаниях, по сути не что иное, как пластическое выражение духовного опыта, и сублимация здесь – не более чем фигура интеллектуального поиска. Центральное место на композиции, смещенное в данном случае в левый нижний угол холста, занимает изображение деревянного параллелепипеда, оклеенного пленкой «под дерево», и мы понимаем, что это не просто символ. Это знак! Таким образом, автор картины, разыгрывая перед нами яркий спектакль перехода ухода в приход, демонстрирует нам вертикальную ориентацию временнóго вектора – от земли, как инкубатора духа, – ввысь, к сияющим небесам!» Да, Зубр… Жжешь, реально жжешь!
– А как же! – довольно ухмыльнулся Матвей. – В нашем деле иначе нельзя. Напишешь что-нибудь внятное – подумают, что ты не настоящий искусствовед.
– Какая, говоришь, у него там ориентация? – мрачно поинтересовался Коля.
– Какая у него, не знаю. Хотя догадываюсь. Если ты про того художника. А если про временной вектор – то вертикальная.
Коля печально вздохнул:
– Из инкубатора в небо, значит… А я бы вектор времени по-другому направил: из этой овощной базы – в прошлое на пару дней. Чтобы я все успел доделать и выспаться.
– Чувак, ты мне все больше напоминаешь грустного ослика Иа. Из популярной трагедии «Вини-Пух», – сказал Аркадий. – Хватит ныть уже! Но вообще идея здравая. Покупать время, добывать время – это все ненаучная фантастика. Как можно решить проблему нехватки времени, это известно уже давным-давно. Изобретать велосипед не надо. Надо изобретать машину времени.
– А это, значит, не фантастика!
– Фантастика. Но уже научная. Значит, не исключено реальное воплощение.
– Ну, стало быть, дело за малым. Надо только чуть-чуть подождать. Сейчас там физики с адронным коллайдером наиграются, и следующим пунктом программы у них как раз машина времени.
– Ну нет! На физиков надеяться бесполезно. Раз до сих пор не изобрели, значит, и не изобретут. Если кто и может создать машину времени, так это мы, лирики, с позволения сказать.
– Это почему же?
– Элементарно, Ватсон. Физики точно знают, что машина времени невозможна. Потому они ее и не смогут сделать. А вот мы с вами этого не знаем. Значит, для нас нет ничего невозможного. Вот прямо сейчас возьмем и изобретем. Коля, бросай кисти! Перерыв! Чаем обещал напоить? Ну и где чай? Давай наливай, садись к столу, будем машину времени строить.
– Из чего строить собираешься?
– Ну, поскольку знаний о предмете у нас нет никаких, то из чего бы мы ни строили, вероятность успеха одинаковая – одна миллионная-миллионная-миллионная. Но не нулевая, прошу заметить! А вдруг? Вот возьмем хотя бы этот арбуз…
– Арбуз оставь в покое! Я его еще не дописал!
– Не бойся, ничего с твоей полосатой ягодой не случится. Мы ее только немного модернизируем…
– Кстати, в моем журнале про арбуз статейка есть, – сказал Зубр. – В рубрике «Магия косметики».
– Вот! Магия нам не помешает. Давай поглядим, что там пишут. Так… «Если мякоть свежего арбуза нанести на лицо хотя бы минут на пятнадцать, то потом, смыв маску, вы увидите в зеркале…»
– Лицо идиота, который пятнадцать минут назад измазал себя арбузом!
– Попрошу посерьезней! Так… Ну да, про маску неинтересно… «По содержанию железа арбуз уступает только шпинату»… Тоже неинтересно… А вот это уже по делу, слушайте: «В ста граммах арбузной мякоти содержится всего тридцать восемь калорий. При этом арбуз быстро дает ощущение сытости. Таким образом, арбузная диета поможет вам сбросить пару лишних килограммов». Вот, врубаетесь? Если можно сбросить пару килограммов, значит, можно сбросить и пару лишних дней. Ну то есть вернуться на два дня в прошлое, что и требуется Николаю. Смотри-ка, Зубр, какой полезный журнал оказался!
– Нý так! Я ж с кем попало не сотрудничаю!
– О, разумеется… Так что бы нам сотворить с этим арбузом? Надо что-то этакое, чего еще никто никогда не делал… К примеру, вырежем из макушки небольшой конус. Коля, спокойно! Убери руки! Я этот конус потом на место вставлю, внешний вид не пострадает. Так. Конус вырезали. Теперь насыплем внутрь немного чайной заварки. Как вы думаете, кто-нибудь когда-нибудь делал такое с арбузом? Я думаю, нет. Чувствую: мы на правильном пути! А вот что дальше делать – не чувствую… Зубр, что там еще пишут в твоем журнале для мудрых женщин?