Пожили с месяц, приелось старухе богатое житье, говорит старику: «Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают! Захочет бурмистр — и тебя и меня на работу погонит, а придерется, так и палками накажет. Ступай к дереву, проси, чтобы ты бурмистром был». Взял старик топор, пошел к дереву и хочет под самый корень рубить. «Что тебе надо?» — спрашивает дерево. «Сделай, чтобы я бурмистром был». — «Хорошо, ступай с богом!»
Воротился домой, а его уже давно солдаты дожидают: «Где ты, — закричали, — старый черт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!» А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику: «Что за корысть быть бурмистровой женой! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней».
Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает: «Что тебе надо, старичок?» — «Сделай меня барином, а старуху барыней». — «Хорошо, ступай с богом!» Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику: «Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей — иное дело, все бы нам завидовали».
Погнала старика снова к дереву; взял он топор, пришел и собирается рубить. Спрашивает его дерево: «Что тебе надобно?» — «Сделай меня полковником, а старуху полковницей». — «Хорошо, ступай с богом!» Воротился старик домой, а его полковником пожаловали. Прошло несколько временя, говорит ему старуха: «Велико ли дело — полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею». Пошел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня генералом, а старуху генеральшею». — «Хорошо, иди с богом!» Воротился старик домой, а его в генералы произвели.
Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику: «Велико ли дело — генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлет. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царем, а меня царицею». Пришел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня царем, а старуху царицею». — «Хорошо, иди с богом!» Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали: «Государь помер, тебя на его место выбрали».
Немного пришлось старику со старухой царствовать: показалось старухе — мало быть царицею! Позвала старика и говорит: «Велико дело — царь! Бог захочет — смерть нашлет, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтобы сделало нас богами».
Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту же минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей.
И стали они жить в лесу.
Ослиные уши
Один царь держал слугу и все ездил с ним вместе. Вдруг у царя выросли ослиные уши, и он наказал слуге строго: «Не говори об этом никому!» Слуга терпел, терпел и не мог больше терпеть. Пошел на улицу, к дороге, где он с царем гулял, возле дороги разгреб землю и припал к ней: «Есть, — говорит, — у царя ослиные уши, а не знает об этом никто!» И выросло дерево на этом месте.
Как-то поехал царь со слугой прогуливаться по этой дороге, а дерево-то царю и кланяется: «Есть, — говорит, — у царя ослиные уши!» Царь слуге говорит: «Останови лошадей у березы-то! Что березка-то кланяется?» — «А вот кланяется, говорит: „Не говори, не выноси в люди, что есть ослиные уши у царя“. И признался слуга: „Я терпел, терпел, да и не вытерпел: землю разгреб здесь и шепнул, что у царя ослиные уши. И вот выросла березка, так объясняется!“ — „Ну, — говорит царь, — уж если мать-земля не могла выдержать, то где же крещеным не сказать об этом друг дружке!“
И простил слугу.
Нужда
Жили два брата; один жил бедно, другой богато; одного звали Степаном, а другого — Иваном. У богатого Ивана родился сын; он позвал на крестины своих знакомых и бедного брата Степана. После крестин Степан идет домой и поет: „Ходи изба, ходи печь, когда будем блины печь“. Поет, и кто-то за ним подпевает тоненьким голоском. Он спрашивает: „Кто это?“ — „Нужда твоя“. Он обернулся и увидел: стоит старушка — маленькая росточком, вся в лохмотьях. Он на нее и накричал: „Чего тебе зря топтаться! Иди ко мне в карман, я тебя домой унесу“. Она в карман заскочила, он карман захватил рукой, перевязал ниткой, пришел домой и начал делать гробик. Увидала жена и спрашивает: „Степан, что делаешь?“ — „Молчи, женка. Нужду поймал! Нужду схороним, заживем богато“.