С той поры не стал народ помирать: рождаться — рождается, а не помирает! Вот прошло много лет, солдат все торбы не снимает. И случилось ему идти по городу. Идет, а навстречу ему древняя старушка: в которую сторону подует ветер, в ту сторону и валится. «Вишь, какая старуха! — сказал солдат. — Чай, давно уж помирать пора!» — «Да, батюшка, — отвечает старушка, — мне давно помереть пора; еще в то время, как посадил ты Смерть в торбу, оставалось всего житья моего на белом свете один только час. Я бы и рада на покой, да без Смерти земля не принимает, и тебе, служивый, за это от бога непрощеный грех! Ведь не одна душа на свете так же, как я, мучится!» Вот солдат и стал думать: «Видно, надобно выпустить Смерть; уж пускай уморит меня… И без того на мне грехов много, так лучше теперь, пока еще силен, отмучаюсь на том свете; а как сделаюсь крепко стар, тогда хуже будет мучиться».
Собрался и пошел в брянские леса. Подходит к осине и видит: висит торба высоко-высоко и качает ее ветром в разные стороны. «А что, Смерть, жива?» — спрашивает солдат. Она из торбы едва голос подает: «Жива, батюшка!» Снял солдат торбу, пришел домой, развязал ее и выпустил Смерть, а сам лег на кровать, прощается с женою и сыном и просит Смерть, чтоб уморила его. А она бегом за двери да давай бог ноги: «Пускай, — кричит, — тебя черти уморят, а я тебя морить не стану!»
Остался солдат жив и здоров и вздумал: «Пойду-ка я прямо в пекло; пускай меня черти бросят в кипучую смолу и варят до тех пор, покуда на мне грехов не будет». Простился со всеми, и пошел с торбою в руках прямо в пекло. Шел он близко ли, далеко, низко ли, высоко, мелко ли, глубоко и пришел-таки в преисподнюю. Смотрит, а кругом пекла стоят часовые. Только он к воротам, а черт спрашивает: «Кто идет?» — «Грешная душа к вам на мучение». — «А это что у тебя?» — «Торба». Заорал черт во все горло, ударили тревогу, сбежалась вся нечистая сила, давай запирать все ворота, двери и окна крепкими запорами. Ходит солдат вокруг пекла и кричит князю пекла, главному черту: «Пусти, пожалуйста, меня в пекло; я пришел к вам за свои грехи мучиться». — «Нет, не пущу! Ступай куда знаешь; здесь тебе места нет!» — «Ну, коли не пускаешь меня мучиться, то дай мне двести грешных душ; я поведу их к богу, может, господь и простит меня за это!» Князь пекла отвечает: «Я тебе еще от себя прибавлю душ пятьдесят, только уходи отсюда!»
Сейчас же велел отсчитать двести пятьдесят душ и вывести в задние ворота. Сказано, сделано. Забрал солдат грешные души и повел их к самому раю. Апостолы увидали и доложили господу: «Такой-то солдат двести пятьдесят душ из пекла привел». — «Примите их в рай, а солдата не пускайте». Только солдат отдал одной грешной душе свою торбу и приказал: «Смотри, как войдешь в райские двери — сейчас скажи: „Полезай, солдат, в торбу!“» Вот райские двери отворились, стали входить туда души, вошла и грешная душа с торбою, да о солдате от радости и забыла.
И солдат остался, ни в одно место не угодил. И долго после того он жил на белом свете да вот только на днях помер.
Аника-воин и Смерть
Ездил Аника-воин по чистым полям, по темным лесам, ни на кого не наезжал, не с кем силы попробовать. «С кем бы мне побиться? — думает Аника-воин. — Хоть бы Смерть пришла». Глядь — идет к нему страшная гостья: тощая, сухая, кости голые! И несет в руках серп, косу, грабли и заступ. «Что это за чудище! — говорит Аника-воин, — царь ли ты, царевич, король ли, королевич?» — «Я не царь, царевич, не король, королевич, я твоя Смерть — за тобою пришла!» — «Не больно страшна: я мизинным пальцем поведу — тебя раздавлю!» — «Не хвались, прежде богу помолись! Сколько ни было на белом свете храбрых могучих богатырей — я всех одолела. Сколько побил ты народу на своем веку! — и то не твоя была сила, то я тебе помогала!»
Рассердился Аника-воин, напускает на Смерть своего борзого коня, хочет поднять ее на копье булатное, но рука не двигается. Напал на него великий страх, и говорит Аника-воин: «Смерть моя, Смерточка! Дай мне сроку на один год». Отвечает Смерть: «Нет тебе сроку и на полгода». — «Смерть моя, Смерточка! Дай мне сроку хоть на три месяца». — «Нет тебе сроку и на три недели». — «Смерть моя, Смерточка! Дай сроку хоть на три дня». — «Нет тебе сроку и на три часа». И говорит Аника-воин: «Много есть у меня и серебра, и золота, и каменья драгоценного; дай сроку хоть на один час — я бы раздал нищим все свое имение». Отвечает Смерть: «Как жил ты на вольном свете, для чего тогда не раздавал своего имения нищим? Нет тебе сроку и на единую минуту!»