Только голос валькирии немного привел меня в чувство. Еще чуть-чуть и я действительно бы слетел с катушек.
В одной из комнат уже натопленной квартиры нас было четверо: Миша, Алиса, я и находящаяся в беспамятстве обнаженная по пояс Кора. Последняя лежала прямо на полу, посреди ковра. Который сейчас действительно задавал стиль всей комнате. Кора постоянно шевелила губами и дергала конечностями. Бредила, одним словом.
Все остальные столпились за дверным проемом. А если быть точным, еще дальше, за Гром-бабой. Та со словами: «Нечего тут смотреть», вытолкала всех наружу. Правда, теперь именно этим и занималась. Прижала пухлую руку ко рту и глядела на Кору. Судя по выражению Громуши, в ранении блондинки она винила себя. Нашла чем заниматься.
— Не получается, Шипастый, — покачал головой лекарь. — Точнее, получается, но уж слишком медленно. Я не успею ее полностью вылечить, силы закончатся раньше.
Алиса вопросительно посмотрела на меня, однако руки с тела «подруженции» не убрала. Я поразился спокойствию своей пассии. Она будто дзен постигла. Ну, или делала вид, что все происходящее здесь ее не касается. Ага, а при этом продолжала тратить свою силу, замедляя ток крови Коры.
Это Миша придумал. Ввести раненую в состояние, близкое к искусственной коме, чтобы зараза распространялась медленнее. Но и это нам не помогло. Даже два парамедика не могли спасти Кору своими методами.
Яд или токсин, который переносили крысы, оказался слишком сильным. За время, пока мы донесли сюда раненую, три мерзких отметины на животе потемнели еще заметнее и зарубцевалась. Теперь она напоминала огромные корки засохшей крови, с той лишь разницей, что находились не только на поверхности кожи, а вгрызлись еще глубже. Это если верить своим рукам. Как там на самом деле — хрен его знает.
— Хорошо, хорошо, — пытался я соображать.
И понимал лишь то, что ничего хорошего здесь нет. С момента ранения Белоручки до его превращения в непонятно что прошло несколько часов. Значит, времени у нас мало. Замечательный вывод, просто отличный. Тебе, Шип, с таким аналитическим умом надо в какую-нибудь академию наук.
Традиционными мерами Мише Кору не вылечить. Он не успеет убрать эту гадость. Значит, придется действовать грубыми и непопулярными методами. И будем надеяться, что зараза не задела внутренние органы. Потому что запасных у меня под рукой нет.
— Миша, сколько ты можешь поддерживать ее. Не лечить, а именно поддерживать, чтобы зараза не двигалась больше?
— Значительно дольше, — задумался тот. — Минут сорок. Но это все ориентировочно.
— У меня секундомера все равно нет, проверять не буду. Громуша, что у нас там есть из обезболивающих?
— Ибупрофен точно был, — не убирая руки ото рта, ответила она.
— Блядь, ты мне еще нурофен с клубничным вкусом предложи. Давай шустрее, ищи самое мощное. Слепой, ты здесь? — за могучим телом Гром-бабы трудно было кого-то разглядеть.
— Здешь, — протиснулся старик вперед.
— Ставь воду и продезинфицируй это, — передал я ему «Солдатика». Тот был наиболее острый. Все-таки затачивать ножи, как и со скуки чистить автоматы — являлось хорошей привычкой. Потому что оружие всегда должно быть в идеальном состоянии. Не знаешь, когда оно может пригодиться. — И еще вот это.
Я передал ему несколько закругленных иголок и синтетические нити, которые нашел давно. И сразу мысленно отвел под эти нужды. На черный день. И вот он наступил.
— Ты что задумал, Шип? — подала голос Алиса. Очень смешно, вот именно сейчас ты решила начать тревожиться?
— А на что это похоже? — утер я непонятно откуда взявшийся пот со лба. Фуф, че ж так жарко-то? — Если тебе непременно нужно как-то это назвать, то пусть будет полевой хирургией в условиях… короче, в херовых условиях.
— Если… — Алиса замялась. — Если ты убьешь ее?
— Она все равно умрет, — сказал я одновременно с Бумажницей. Вот только валькирия произнесла это с некоторым равнодушием, как свидетель неинтересного действия. А я с бешено стучащим сердцем.
А тут и Громуша подоспела, держа в руках развороченную аптечку.
— Вот, — протянула она разные упаковки. — Найз, парацетамол, ибуклин и промедол.
— Это что? — указал я на белую пластиковую баночку с оранжевой полосой. Так до боли знакомую. — Гидроморфон?
— Не знаю, тут по-импортному написано, — прищурилась Громуша.
— Он, — кивнул я сам себе, выхватывая таблетки из рук танка. — Чего стоишь, давай воды.
— Это что еще такое? — спросила Алиса.
— Болеутоляющее, хорошее. Полусинтетическое производное морфина.