— Я представитель и требую к себе надлежащего отношения, — заявил Чарнецкий.
— Потише, пан Юзек, тут даже кони умеют слушать. Вы будете иметь возможность убедиться в этом…
— Вы вытащили меня из города, вы обещали укрытие. Где оно? Почему мы стоим под дождем? У нас кони.
— Вот-вот, кони. Может, совершим нападение на Глушу или Копань? Этакий маленький кавалерийский налет… Напугаем Советы и назад, в теплые схроны. Они ведь приготовлены для нас, правда? А коней — в конюшню…
— Что за тон? — возмутился Чарнецкий. — Руководство рассчитывает на вашу поддержку, а вы шута из себя строите…
— Кто как может, пан Чарнецкий, так и действует. На этом весь мир стоит. Давайте лучше подумаем, как нам быть на самом деле. Никакого схрона у меня нет. Надежда была на этот вот, — кивнул на кусты. — Что вы предлагаете? Я жду ваших распоряжений.
— Надо искать укрытие.
— Где?
— Вы лучше знаете, вы здешний.
Павел помнил те землянки, где когда-то базировались, но не хотел показывать их Чарнецкому, держал для себя, про черный день.
— Допустим, мы найдем такое местечко, — сказал после недолгого молчания. — Однако что мы там будем трескать? Запасов нам никто не приготовил, а одним божьим духом не выживем до пришествия ваших спасителей.
— Где можно раздобыть пищу? — спросил Юзек.
— Ну, в магазине, в лавке… Где еще? Были бы в Копани — зашли бы в ресторацию.
— Пся крев! — ругнулся Чарнецкий. — А здесь, на хуторах?
— А где гарантия, что не нарвемся на «ястребков»?
— Они в каждой хате?
— Да, пан…
— Оставьте это свое глупое «пан»! — прервал Чарнецкий.
— Но ведь вы для меня пан. И раньше были паном, и ныне… — издевался Павел. — Поэтому еще раз напоминаю: приказывайте, что делать, иначе мы достоимся здесь…
— Мы должны воспользоваться лошадьми. Потом отпустим…
«Да, он прав, этот графский выплодок. Лошадей нужно отпустить, но и не воспользоваться ими — непростительно. И чем скорее, тем лучше. Но как, как?.. Где в самом деле раздобыть харчей? Разве что…»
— Поехали, — решительно сказал Павел и зашагал к телеге.
К жене Стецика! Иного выхода у них нет. Паскудить, так по крайней мере в одном месте, где, в случае чего, знаешь ходы и выходы. Стециковой бабе они скажут, что муж с ними, на акции, велел дать харчей… В конце концов, там будет видно.
Подстегнутые вожжами, застоявшиеся кони изо всех сил помчались в сторону хутора.
XII
Весть о таинственном исчезновении Стецика не была неожиданной. Случалось, что бывшие бандиты, не помирившись или же сводя старые счеты, укорачивали друг другу жизнь. Бывало, конечно, что и кто-то из потерпевших, их родных или близких тайком выполнял негласный, однако неумолимый приговор. Так случилось, например, в Ольховке, где в один из зимних дней нашли замерзшего в проруби бывшего бандита, сдавшегося властям, которого власть, сдержав свое слово, пощадила. Он стоял в воде торчком, можно было подумать, что полез напиться и свалился, однако ни Степан Жилюк, ни начальник районного КГБ Малец не допускали этого. Они знали истинную причину той смерти. Все-таки кто-то из пострадавших в свое время выследил, отомстил, не оставил зла безнаказанным.
И вот — Стецик.
Из протокола допроса его жены было известно, что накануне исчезновения мужа у них ночевали двое незнакомых, отрекомендовавшихся милиционерами. Женщина их не видела, однако свидетельствует, что те допоздна разговаривали с мужем за перегородкой, днем никуда не выходили, а муж запретил ей общаться с ними, дескать, люди в секрете. Вечером они со Стециком дважды куда-то выезжали. Правда, мужа она не видела, ей просто сказали, что отправляются вместе с ним на какое-то задание, потребовали харчей.
— Похоже, что у нас под носом орудует группа, а мы зеваем, — говорил Малецу Степан. — Бандиты запугивают людей, чтобы сорвать посевную, теперь жди новых преступлений.
— Не понимаю, — несколько обиженным тоном сказал Малец. — Делаем все, что в наших силах: за двором Стецика организовано наблюдение, местные жители предупреждены, ведется расследование…
— В урочище Поташня возле старых партизанских землянок лесорубы видели следы, — прервал его Жилюк.
— Мы были там, Степан Андронович, — поспешил заверить Малец.
— Что вы еще хотите сказать? Я слушаю, — спросил Степан, видя, что Малец колеблется.