— Скажите. Да глядите, чтобы мастер не услыхал.
Хомин сверкнул по нему полным ненависти взглядом, ничего не ответив. Через минуту он исчез в выработке.
«Напрасно я с ним так, — подумал Гураль. — Обиделся… Надо сейчас же послать кого-нибудь — пусть узнает, что там, в Глуше».
Не заходя в мастерскую, Устим повернул назад к выработке. Не успел спуститься в нее, как над селом взвились в небо густые дымы, заклубились тучами. Гураль застыл на месте, затем крикнул что было силы:
— Село горит! Каратели жгут село!
Каменоломня замерла, но вдруг встрепенулась с небывалой силой. Люди бросали вагонетки, тачки и что есть духу карабкались наверх.
— Куда?! — метнулся мастер, которого Пшибосский, уезжая утром, оставил вместо себя. — Назад… душу-мать! Шкуру спущу!
— Э, пан, — крикнул ему кто-то, — не пугай!
— Пацификация! — завопил другой.
— Айда спасать село!
Хватали все, что попадалось под руку, — ломы, кайла, железные лопаты, даже цепи.
— Товарищи! — крикнул Устим. — Нас хотят запугать пацификацией. Наши жилища грабят, жгут… Не дадим!
— Не допустим!
— Покажем, на что способна организованная масса. Все в село!
— Стой! — выскочил вперед Хомин. — В село не пускают. Каратели вооружены. Они перестреляют нас. Надо на машинах… на машинах въедем!
«Дело говорит», — заметил Гураль.
— Давай в машины! Ложись, чтобы не было видно.
Каменотесы бросились к машинам, которые только что прибыли за гранитом.
— Товарищ Гураль! — крикнул знакомый уже голос. Устим обернулся, встретился взглядом с Хоминым. — Садитесь сюда!
— А вы идите тогда к другой… к последней. Прикроете нас в случае чего.
У одной из машин завязалась драка. Водитель-поляк, очевидно не желая везти рабочих, кого-то ударил, и каменщики набросились на него.
— Оставьте его, — подбежал Устим, расталкивая толпу. — Кто может управлять машиной?
— А где ключ от стартера?
— Он ключ куда-то закинул, — из кабины сказал Хомин.
— Где ключ? — спрашивал Устим водителя, который все еще лежал под ненавидящими взглядами рабочих. — Давай ключ! — И, схватив водителя за воротник, поднял.
— Да что ты его просишь? Обыщи!
Несколько рабочих снова бросились к поляку, тот испугался, залепетал: «Нет… не знаю…» Ключа при нем в самом деле не было.
— Ставь на короткое замыкание! Укорачивай! — бросил кто-то из толпы.
Хомин снова шмыгнул в кабину, что-то там делал, соединял какие-то проволочки.
— Давай! Крути!
Кто-то подбежал к передку, крутнул раз, второй, машина чихнула, кашлянула едким дымом, и мотор заработал ровно, спокойно.
— Садись! — крикнул Хомин, умащиваясь за рулем. — Когда-то и мы ездили…
Вскоре каменоломня опустела, замерла, в ней остались только мастер, не находящий себе места, кладовщик, поколоченный водитель-поляк да несколько нормировщиков. Они никак не могли от неожиданности понять всего, что произошло на их глазах. Смотрели друг на друга: кто же, мол, тут виноват?
— Опомнитесь! Что это вы делаете? — завопил старый Жилюк, выйдя из укрытия. — У меня сын капрал… в армии…
Увидев его, постерунковый обрадовался.
— А! Объявился, холера ясная! Берите его! — приказал он жолнерам. — Хватайте!
Солдаты кинули пучки соломы, подбежали, схватили Андрона, скрутили ему руки назад.
— Теперь ты у меня потанцуешь! — рычал Постович. — Большевиков захотелось? Сдохнешь, пся крев… Отведите его в постерунок, — приказал он и для начала огрел Жилюка арапником по плечам.
Андрон согнулся, заскрежетал зубами, но промолчал. «Бей, бей, гром бы тебя побил. Придет и на тебя кара, — думал он. — Только не жги… Не жги, душегуб». Подталкиваемый прикладами, плелся к воротам, оглядывался на пылающий хлев, на пучки соломы, которые догорали почти под самой хатой. «Только бы не заметил этот ирод».
Когда выходил со двора, в центре села, около участка, забухали выстрелы. Вот они послышались уже в другом месте, у перекрестка. Каратели насторожились.
— В постерунок его! — бросил Постович жолнерам, которые стерегли Жилюка, и первым вскочил в седло.
За ним поспешили другие. Кони вздыбились, с места пошли аллюром. Но не успели каратели отъехать несколько сот метров, как из-за поворота навстречу им вылетела машина. Кони шарахнулись в сторону, а из кузова, где вдруг поднялся добрый десяток рабочих, на полицаев градом посыпались камни. Кони сбились, толкались, теснили друг друга… Не успели каратели опомниться, как несколько человек выскочили из резко остановившейся машины и принялись их обезоруживать. Постович, пальнув наобум по машине, вырвался и поскакал дальше. Кто-то выпустил по нему несколько пуль из только что отобранного карабина, но напрасно — постерунковый уже повернул в переулок.