Может поэтому, всё перипетии и коллизии уместились в четыре слова:
«Мой кот очень хороший».
Получился шедевр конструктивизма. Экзистенциалисты и последователи поэта Брюсова в тот день проснулись в слезах. Разбавлять повествование какими-то соплями, значило всё испортить.
Нести роман в мир было невозможно, мир не созрел ещё покупать столь пронзительное искусство.
Маша посидела-посидела и тоже заплакала. От чувств.
И сказала:
— Ты сам садись, сочиняй. Ты же отец. А я стану о тебе заботиться. Всё-таки, я женщина.
И ушла жарить яичницу. В холодильнике было десять яиц, Маша применила все. Она не знает, сколько надо на отца средних размеров. Она не боится, что на мне вылезут прыщи, лишь бы работал. Всю свою любовь к природе Маша вложила в омлет. Добавила соли, перцу, помидоров, всего побольше. Сама отказалась. Сказала, у неё каникулы, она перебьётся черешней. Кот свою порцию закопал. Не в смысле — спрятал, а навсегда, чтоб никогда не найти. Я же, от обилия соли и яиц стал раздражительным. Назавтра отвёз Машу в лагерь. Там море, воздух и меню разработано в специальном НИИ по воспитанию детей через невзгоды. Особенно гороховая каша.
Сам теперь сижу на диване, мажу спину сметаной и мечтаю растянуть лето хотя бы до октября.
До свиданья, лето, до свидания давай
В августе комары научились кусать без посадки. Они втыкаются как дротики, делают два глотка и убегают.
Майские комары были интеллигентней. Тихо приземлялись, бродили, выбирали капилляр. Я приманивал их тёплым пузом. Ложился поверх одеяла и шлёпал не спеша, на ощупь. Теперь по ним не попадаю, они стали ужасно спортивные. Из-за них у меня паранойя, постоянно мерещится, будто кто-то ползёт по ноге.
Август печальней июня. Дожди, Новая волна, по Юрмале гуляют облака голых женщин, приманивают богачей тёплыми ногами. Богач подсаживается, выпускает хоботок, его тут же шлёпают. В финансовом смысле.
Вчера видел певицу Нюшу, в шортах. Потом певца Агутина с необъяснимо красным лицом. Хочу домой.
Но вернуться мы не можем. Соседка Даша сдала свою квартиру арабским террористам, они пустили корни. А я не могу оставить Дашу тут без присмотра. Вы не представляете, какие здесь дачники гуляют, с хоботками.
Дарья придумала сдать на лето рижское жильё. Она вообще, ужасно ловкий финансист. Вчера не дала мне купить яблоко за четыре доллара. Сказала, лучше курицу купим. Как будто это нормально, грызть сырую курицу на пляже.
Так вот, Даша запросила за свою двушку, как за Зимний дворец. Родина не сеновал, сказала она. Надо сдавать так, чтоб не было больно за изгаженный паркет.
Я смеялся, говорил, никто не клюнет. Но Даша пригласила фотографа. Сказала, очень талантливый мальчик. Этот мальчик весь день потом встречался в самых неожиданных закоулках квартиры. Через неделю прислал фотки. Если верить его искусству, Даша всю жизнь прожила в царских палатах, как она и предполагала.
Оказалось, многие хотели бы поселиться в Эрмитаже. Мы повесили объявление. В первый же час позвонили семеро, мы не знали, кого выбрать. Победили два арабских террориста. Они запутались в валютах и согласились заплатить за полтора дворца.
Я опять поступил как скептик. Пообещал, они придут, увидят и сбегут. Потому что тумбочка не открывается, полочка отвалилась, холодильник — электрический маньяк, дерётся током. Пианино не настроено, золотой клозет в реальной жизни — обычный фарфор лососёвого цвета. Но террористам всё понравилось. Особенно, азимут унитаза. Они проверили его с компасом. У них такая прерогатива, не какать в сторону Мекки.
Удивительно покладистые люди. Тумбочку не открывают, на пианино режутся в нарды. Соседская кошка ходит к ним через балкон писать на диван, холодильник обезумел, научился стрелять молниями, а они говорят, на всё воля Аллаха. Вытирают за кошкой и с холодильником здороваются в перчатках, будто он английский лорд. И ничем не убедить их вернуться в родную Сирию. Кошка, электроприборы и тумбочка бессильны.
А может, они не шахиды, а простые инженеры.
У меня есть один приятель, тоже гражданский лётчик. Летает в Африку, возит списанные гранатомёты. Чтоб местным племенам было чем спорить за водопой.
В нашей стране что ни инженер, то специалист по мирному урану для прогрессивного Ирана. Самый воинственный тут я. У меня за лето развилась смертоносная ловкость, невероятная координация, ночная чувствительность и немножко паранойя.