А шеф продолжал:
«А вот еще и еще. И снова ты сваливаешь на других свою ответственность. Мне в отчете за отдел указываешь на то, что это делали одни, а по факту делал ты. И вот ведь интересная штука получается. Задался я себе вопросом: а нахрена Коле делать работу, а потом отдавать славу другим. И тут меня осенило. Изначально ты понимал, что хреново там все сделано. Вот и сливал ты информацию, типа не ты это делал, а кто-то другой. А вот тогда подумал. Ты ж был добросовестный работник. Не мог ты так разлениться быстро. Значит подставлял ты тех людей. Конкуренции боялся, видать, с их стороны. А учитывая то, что доверием ты моим пользовался безгранично, то проходило оно у тебя довольно долго. Короче, все это форменный саботаж работы отдела во благо своих целей. Да еще и с циничным использованием нашей дружбы.
Коля слушал шефа и параллельно вспоминал свою рабочую жизнь за последних полгода. Работать пришлось едва ли не больше, чем раньше. Было много такого, где мог справиться только он. Набранные сотрудники были до невозможности бестолковые и Коля, заваленный своей работой, был вынужден помогать еще и им. Масса документации и своей и чужой сваливалась на него, вынуждая просиживать на работе по двенадцать-четырнадцать часов без минуты продыху.
Коля, составляя за других отчетность, справки, предложения, не злился. Так было нужно для дела. Так было нужно для отдела. Он даже немного жалел этих туповатых ребят, которым явно ничего не светило в это жизни.
На фоне остальных Коля очень здорово выделял себя. Он знал и умел все. Готов был разобраться с любой проблемой. В те минуты, когда он для отчета шефу указывал составителем тех или иных документов не себя, а кого-то другого, Коля испытывал снисходительность. Ну что уж тут поделаешь. Бестолковые и безграмотные дурачки. Но у них семьи, им надо как-то их кормить. Пусть получат маленькую толику Колиной славы. Все-равно именно он остается самым ценным кадром.
Особо бестолковым он считал как раз Диму Перепелкина. Невнимательный, несобранный балагур вызывал в Коле одновременно и симпатию, и некоторую толику пренебрежения. На его фоне Коля выглядел еще лучше. Но работы за Диму было переделано немало.
Коля, вспомнив слова Димы в курилке, внезапно осознал, что он действительно уже очень давно взял на себя всю сложную работу, которую поручено было делать Диме. Дима действительно ничем серьезным уже давно не занимался. Раньше это не смущало Колю. Ведь поручить что-то серьезное Диме было безнадежной авантюрой. Проще и быстрее было сделать самому.
Учитывая то, что по документами периодически возникали вопросы у других отделов, Коля на отчетах ставил свою подпись, чтобы по всем спорным моментам сразу обращались к нему. А шефа информировал, что это было сделано другими, чтоб не подставлять своих бестолковых коллег.
Коля допускал то, что мог ошибиться в своей работе. Он был белкой в колесе, которое крутилось на пределе его возможностей. Но раньше ему сходили с рук мелкие недочеты. Шеф всегда его прощал. А Коля после этого старался еще больше. Но сегодня все изменилось…
Шеф между тем продолжал: «Я категорически не хотел признавать тот факт, что ты мог оказаться таким. Что ты будешь подставлять ребят таким циничным и довольно глупым способом. Это вовсе не то, что я ожидал увидеть. Но, увы. Вышло именно так. Я искал тебе хоть какое-то оправдание. Может все такие. И это норма нашей сегодняшней жизни и работы. Я проанализировал все документы, которые для меня были составлены одними, а по факту были подписаны тобой. Оказалось, что чаще всего подобные махинации были связаны с Димой Перепелкиным. Именно по его документам выявлено больше всего расхождений. Так или иначе я все равно продолжаю прислушиваться к тебе. Даже не напрямую. Раз ты решил, что это твой главный конкурент, то и я к нему решил присмотреться повнимательнее. Я пообщался с руководителями тех отделов, с которыми взаимодействует наш отдел и выявил очень интересную особенность. Если к работе других есть претензии, особенно к тебе, то к Диме нет вопросов вообще. Никто не сказал мне про него дурного слова. А про тебя сказали.»
Шеф тяжело вздохнул и замолчал. Молчал и Коля. Обида в его душе глушила все остальные мысли. Их остатками он понимал, что все категорически не так. Но шеф был настолько убедителен и логичен, что Коля и сам начинал верить в то, что ему было сказано.
Шеф заговорил вновь. Уже другим голосом. Проникновенным и с легкой, но при этом явной обидой и разочарованием: «Я понимаю твои опасения. Конечно, Дима – сильный конкурент в борьбе за должность начальника. Он не ошибается. Он выстроил свои взаимоотношения с другими отделами так, что никто не имеет к нему претензий. Естественно, ты мог в нем видеть угрозу. Но не так же поступать, как поступал ты. Ты не только боролся за свое место под солнцем. Ты подставлял отдел. Срывал его работу. Ты был как те люди, с которыми мы боролись. Они тоже хотели должность и делали все, чтобы сорвать работу отдела. И ты помнишь чем они закончили.»