Что же, она так и думала. И даже не сомневалась. Вся ее жизнь пойдет прахом из-за того что этот рыжий мерзавец выбрал для развлечений именно их дом. И добро бы именно она попалась в когти наглому котище, но он предпочел Алтанор, а заглаживать вину все равно ей, Дин. Всегда только ей.
- Это высокая честь для нас, девочка моя, - сказал отец.
Честь? Дин готова была закричать, но только кусала губы. Не унизительное для них всех положение, а честь? Стать посмешищем, игрушкой для этого наглого выскочки, пользующегося своей безнаказанностью и королевским заступничеством – честь? Да с этого дня Рингайский дом навсегда вынужден будет позабыть, что означает это слово!
- Ваша матушка ждет вас в своей комнате. Она поможет вам подготовиться к церемонии. Вам обеим.
Тани встрепенулась.
- Что значит: обеим?
- Его величество был столь добр, что устроил и твою судьбу тоже. Твой брак будет заключен сразу после того, как завершатся празднества в честь замужества твоей сестры. И благослови все боги, Темные и Светлые, Виалирра Рихдейра за то, что он так скор в решениях. Потому что уж тебе-то тянуть совершенно непозволительно.
- Кто? – помертвевшими губами вымолвила красавица Алтанор.
- Его сиятельство Райенар.
Дин содрогнулась: королевская милость смешивала имя их рода с грязью. С пылью на подошвах сапог.
Тани ахнула и картинно рухнула без чувств на мягкий эншайский ковер. Герцог позвонил в серебряный колокольчик, вызывая горничную, тут же принявшуюся хлопотать над сомлевшей девой.
- Иди, Зиглинда, - махнул он рукой старшей дочери, сам возвращаясь к стопкам документов на рабочем столе. – Ступай к матери.
Дин присела в очередном реверансе и твердой походкой направилась к покоям герцогини. За Тани она тоже нисколько не переживала. На нее она злилась. Ведь единственной виновной во всей этой унизительной ситуации, была сестра. Это, конечно, если не считать этого человека. А можно ли было его теперь считать? Теперь, когда он без пары месяцев ее муж и господин? Когда он будущий повелитель Рингайи? Ответа Дин не знала.
***
Когда обе дочери Рингайского герцога входили в приемный зал, мир за окном уже окутали лиловые сумерки, густые и прохладные, как шелк на платье Дин. Матушка вышла из себя, содрала по десять шкур со всех швей в замке, и новые наряды для них с Тани были готовы в небывалый срок. Два дня – это, знаете ли, сродни чуду, но герцогиня умела настаивать.
Дин себя не узнала в зеркале, когда были закончены все приготовления. Вот это хрупкое существо, подобное осенней хризантеме с горьковатым колдовским ароматом – она? Она привыкла видеть себя совсем другой, сильной, решительной, твердой в словах и поступках. А если и представляла иногда красивой в наивных мечтаниях, то это была красота драгоценных камней, холодная и неприступная. Откуда взялась эта нежная дева с огромными глазами и лебяжьим изгибом тонкой шейки, оставалось только догадываться. Впрочем, конечно же, и Дин, и герцогиня, и все вокруг понимали, что стоит снять все шелка и кружева, и наваждение рассеется. Потому что дело лишь в них, и ни в чем ином. Это все стискивающий до невозможности дышать корсет. Это все завитые и украшенные родовой диадемой ре Ринхэ волосы. Ведь в той диадеме сверкают, как звезды, крупные аметисты, бросая отблески на обычно строгое и гордое, а сейчас такое тревожно-чарующее лицо.
Бело-золотое платье Алтанор отчего-то шили куда как быстрее. Это можно бы было объяснить тем, что наследница – только Дин, но раньше это никогда не стремились особенно подчеркнуть. А уж после произошедшего несчастья Дин и сама охотно отступала в тень, давая сестре возможность себя с легкостью затмить. У Алтанор это получалось прекрасно. Всегда. Вплоть до сегодняшнего вечера.
Медленно проходя по озаренному множеством свечей залу, Дин отчетливо ощущала, что все внимание нынче приковано к ней и только к ней. И герцог с герцогиней, и столичные гости, и приглашенные вельможи, из тех, кто жил по соседству – все они не сводили глаз именно со старшей, почти совсем игнорируя мрачнеющую с каждым шагом Тани. Дин даже не выдержала и незаметно пожала холодные пальчики сестры. Она думала, что так выразит поддержку, и была немало удивлена гневно-сверкающей молнии взгляда, которую младшенькая пустила в нее из-под длинных ресниц.
Дин решила не задумываться о причинах теперь. Не до того.
Церемония, которая происходила в этот вечер, была всего лишь первой в череде долгих брачных ритуалов, принятых в Алезии, Рингайе, Энше и множестве граничных государств. Она называлась Обещание и кроме обмена первыми клятвами не содержала ничего важного. Зато это был повод для жениха и невесты рассмотреть друг друга и даже поговорить. Это, разумеется, в тех случаях, когда судьбы молодых решали без их участия. Как, например, поступили с Дин.