Как король может быть равен простому землепашцу, если потомки богов – единственные, кто могут держать в руках сердце этого мира? Без их крови, их слова, их жертвы мир просто погибнет, опрокинется в ледяные века вновь!
Безумно хотелось усомниться в собственных знаниях. Поддаться. Встать под белые знамёна. Нет избранных по праву рождения. Есть только человек и его поступки, что делают его достойным или презренным.
Сердце Дин колотилось яростно.
Мир, где основной целью будет благополучие всего человечества. Где жизнь – путь от звериных желаний к осмысленному выбору.
Это ли не мечта?
Шипы, что вонзались в тело Виалирра Рихдейра, золотой свет его жертвы – всё это померкло и потускнело, вытесненное мягким голосом Повелителя Моря.
Это злые чары?
- Аэльмааааррррррэ! – бесновалась толпа.
Идите за мной, говорил человек в белом.
Верьте мне.
Отворите кровь и заключите собственный договор с миром.
Клянитесь. Жертвуйте. Отрекайтесь от прошлого.
- Аэльмаааааарэ!
Дин кусала губы, не понимая, какая сила удерживает её от того, чтобы присоединиться к общему безумию. Какая – кроме тёплых рук Алакрана на плечах.
Затравленно она обернула к нему лицо.
Серые обычно глаза Золотого графа топила чернильная тьма.
- Тареи? – хрипло выдохнула Дин.
Он дёрнулся, будто от удара, по красивому лицу пробежала судорога.
- Моя королева?
- Тареи, нам нужно выбираться отсюда.
- Да… Нет. Постойте… - руки на плечах Дин стиснулись крепче, сильные пальцы впились до синяков. – Если вы можете идти, идите одна. Я… Я не… не владею собой сейчас. Идите!
Он дышал загнанно, по одному разжимая пальцы. Дин покачала головой и вложила руку в его ладонь.
- Мы уйдём вместе. Вы отвечаете за мою жизнь.
Алакран смотрел не на неё. Он пожирал глазами светлую фигуру там, на помосте.
- Тареи! Вы отвечаете перед королём! Перед Виалирром Рихдейром!
Кричать было опасно, поэтому она шипела эти слова ему прямо в ухо. Где только набралась смелости и бесстыдства? Вот уж точно – общение с Шейра не прошло бесследно.
- Я? Да, да, вы правы…
И вот уже не граф, а она, Дин, влекла его сквозь людской поток, раздвигала локтями толпу, крепко держала руку послушно следующего за ней спутника.
Она не очень представляла, куда нужно идти, но твёрдо понимала – подальше от этой площади и этого наваждения. От светлого лица и завораживающего голоса. За городские стены, скорее всего туда. К Виалирру Рихдейру и его шуту.
- Эй!
Утёс, что преградил им дорогу, обогнуть не удалось.
- Эй, а вы чего? Клясться не будете? Как все? Вы чо – крысы?
Дин подняла глаза.
Достопочтенные горожане смыкали ряды, хлопали дубинами по ладоням, скалили рты ухмылками.
- Давайте, куколки. Клятву. На крови.
И как-то сама собой образовалась пустота вокруг. И десятки взглядов, упорных, пламенных, впились в парочку, которой не посчастливилось привлечь к себе внимание.
Дин понимала – рвать на части и славословить люди вокруг готовы с одинаковым воодушевлением.
Тареи, очнувшись от своего оцепенения, схватился за саблю.
- Не надо, - прошептала она.
Но Золотой граф и сам прекрасно всё понимал. Если вынуть оружие – убивать будет необходимо. Скольких он способен убить в одиночку?
Асдин решительно отбросила скрывающий её лицо капюшон и шагнула вперёд. Венец, который она так самоуверенно надела сегодня перед зеркалом, теперь казался невыносимо тяжёлым.
- Извольте нас пропустить, - отчеканила она, стараясь не замечать, как жалко звучит её голос. – Немедленно.
Толпа не сдвинулась с места, но в воздухе повис новый вопрос, сначала невысказанный, потом прорвавшийся изумлённым:
- А это ещё кто такая?
- С дороги! – приказала Дин.
Даже если сила была на их стороне, она имела право им приказывать!
Даже если…
Они и не думали повиноваться.
Дин несла неведомая волна, лихая буря, она сама с трудом понимала, что вытворяет.
- Вы требуете от меня клятвы? Крови? А не боитесь тех сил, что вызовет моя кровь, упав на эту землю?
Они переглядывались, говорили что-то друг другу, но не сходили с их пути. Вместо этого стали расступаться коридором в совсем другую сторону.
Туда, к помосту. К весеннему ветру и Эрихо ре Аэльмарэ, заметившему происходящее и сошедшему с каменного помоста, на котором он всё это время был.