Да. И ничем другим это быть не могло.
Такой человек, как ре Тареи, владел собой в совершенстве. Лишь наваждение, морок, гнусная магия заставили его потерять самообладание.
Думать про Тареи было проще, чем про более важное. Золотой граф очень быстро стал для Дин тем человеком, которому она доверяла. Нет, безусловно, был ещё Шейра. Но хитрецу-шуту приходилось вверяться, без него не получалось обойтись. Тареи же просто всё время оказывался рядом. Именно его рука поддерживала Дин в те сложные моменты, когда она больше всего боялась споткнуться. И ведь он поступал так ещё в Рингайе!
Будто картинки в детской книжке мелькали в памяти.
Вот сверкающий драгоценностями королевский посланник входит в дом ре Ринхэ, а Дин – вот нелепость! – прячется за гобеленом и вываливается оттуда, привлекая всеобщее внимание. Хороша была будущая Звезда Алезии.
Но серые глаза графа всё равно смотрели на неё без насмешки. Тогда он не понравился ей, показался выскочкой и безвкусно наряженным франтом.
А потом – именно он танцевал с ней, впервые в жизни дав ощутить себя прекрасной дамой, к которой прикованы все взгляды не только из-за её высокого положения. И можно было забыть о том, что всегда есть Алтанор, а её старшая сестра со своими шрамами не более, чем тень за её плечом.
И ещё была странная ночь, о которой нужно молчать и да будут сомкнуты все уста! Но ре Тареи приходил защищать свою королеву и тогда. Догадавшись, что ей может угрожать что-то, оберегал её окно.
Он всё время был рядом, Золотой граф, лучший клинок Алезии, выскочка, усыпанный бриллиантами. Кто бы мог представить, что он сумеет это делать так незаметно.
Но в Храме, и в пути, и во дворце Алакран появлялся, сверкая улыбками, заслоняя от внезапных ударов, произнося те единственные слова, что могли утешить. А потом отступал на привычные полшага и о нём можно было забыть и не думать.
И первый договор перед богами и людьми Асдин заключила именно с ним.
Глава седьмая. Коридор зеркал (2)
Она не чувствовала холода каменных ступеней, на которых вновь стояла на коленях, преклонив голову перед алтарём. Её лорд молился рядом с ней, бледный, измученный, суровый и непреклонный. Он не сказал ей ни слова при встрече, не подал руки.
Дин повиновалась мимолётному взгляду и собственному пониманию о том, что им следовало делать теперь.
А ещё было шествие по улицам города, который – теперь, увидев, как приветствовали Аэльмарэ – вовсе не казался дружелюбным. Настороженно принимали здесь королевскую чету. С опаской, недоверием и потому что нельзя не принимать. Радости и любви не было в людях.
Вряд ли это понимала только Дин.
Храма, как в других городах, здесь не было. Только крохотная часовня, закопчённая изнутри, обветшалая. Алтарь, тоже видавший виды, был снаружи. Его наскоро забросали цветами, чтобы не было заметно трещин и выбоин на тёмном камне. На самом деле, это было даже красиво – если смотреть взглядом художника. Но для королевы страны, которую сотрясали бунты, картина пренебрежения и запустения выглядела болезненной.
Тем истовей были её мольбы, обращённые к небу. Если Алезия больна, пусть обратят свой взор в её сторону, пусть пошлют ей исцеление и возрождение к жизни.
В этот раз не было странного наваждения. Ни галереи, ни лучей-лоз. Просто хмурый холодный день и древние слова.
- Продолжай делать вид, что молишься, - тихо произнёс Виалирр Рихдейр.- И слушай меня внимательно.
Дин вздрогнула. Она совсем не ждала сейчас разговоров.
- Аэльмарэ идёт за нами следом. Быстро, быстрее, чем мы думали. Народ готов его поддержать.
Ломкий голос, усталый, будто шелест осеннего ветра, в котором нет надежды на возрождение. Только Дин знала, что после самой лютой зимы настанет и весна.
- Я объявлю, что у меня будет наследник. И ты будешь делать вид, что так это и есть.
Дин показалось, что она ослышалась. Её лорд не мог этого сказать сейчас! Разве об этом нужно было думать?
- Молчи. Мы так скажем. Всем. Даже моей матери.
Лгать? Лгать госпоже Альтеррине с её застарелой ненавистью ко всем, с её змеиной сутью?
- Ты не понимаешь. Тебе не нужно. Ты обещала мне всё и будешь делать, что я велю.