Тареи вел ее вкруг алтаря, и рука его была твердой и горячей. На такую удобно опираться, но страшно слишком сильно сжать – а вдруг обожжешься ненароком?
Королева Алезии. Кто бы мог представить.
Дин дышала через раз, но высоко задирала подбородок. Все шло так, как должно было. Кому и быть избранной Виалирром Рихдейром как не ей? Это самое верное из всех возможных решений. Так было предназначено с самого начала, и никакой рыжий нахал, чье имя даже упоминаться в этих святых стенах недостойно, никакой безродный воришка не сыграл здесь особенной роли. Просто так суждено, вот и все. И незачем быть благодарными кому-либо кроме благородных предков и мудрого государя, своевременно вспомнившего кто именно его самые преданные вассалы. Асдин Зиглинда ре Ринхэ сумеет с честью нести на своем челе Звездный Венец.
В это трудно было поверить, но это было так.
Именно она, Асдин Зиглинда ре Ринхэ ходила посолонь вокруг белого алтаря. Она
произносила ритуальные фразы и писала свое имя на древних листах Алезской Книги
Звезд прежде чем на изученных вдоль и поперек желтоватых страницах Рингайской
Книги. Никогда-никогда-никогда не могла она представить себе ничего подобного даже в
самых смелых своих мечтах. Ведь она не мыслила себя без Рингайи. Себя без этих гор и
лесов. Она была Рингайя, кто же она теперь? Алезия? Глупо, глупо! Сильной и богатой
стране ни к чему такая, как она.
Так или иначе, но дело было сделано. Клятвы были озвучены, подписи поставлены. Граф
Тареи коснулся ее руки губами в почтительном поцелуе еще раз и, сопроводив к отцу и
матери, растворился в толпе.
Дин шла, говорила, делала все, что только от нее требовалось, даже не задумываясь. Все было как во сне, как в искристом тумане, когда душа попросту не в состоянии вместить все переполняющие ее чувства. Тани в таких случаях становилась очень говорлива и порывиста. Дин напротив – преувеличенно замыкалась в себе. Оставляла на всеобщее обозрение лишь оболочку, безупречную маску, а весь прочий сумбур прятала поглубже. Даже мать не всегда умела замечать такое ее настроение.
Ее поздравляли с невиданной честью, оказанной его величеством. Ей клялись в верности и приносили присягу. Дарили немыслимые какие-то вещи, говорили слишком много красивых слов. Она кивала, отвечала, улыбалась уголками губ. Совершала все то, что требовали от нее приличия. Отец шепнул что-то вроде «моя, моя дочь», мать украдкой одернула платье. Тани молчала и отводила глаза. Элод ре Шейра растолкал всех и опустился перед Дин на одно колено.
- Господин Шейра, - мурлыкнул над ухом ленивый голос, теперь уже хорошо знакомый. – Неужели вы измените вашим принципам и принесете клятву верности кому-либо кроме короля?
Золотой граф по-прежнему не отходил от Дин ни на шаг, скрупулезно выполняя поручение повелителя. Хотя уж кто-кто, а он всяко сумел бы найти развлечений поизысканней, чем таскаться весь вечер за такой скучной дамой.
- Я никогда никому и ничему не изменяю, - сверкнул глазами этот мерзавец. – А уж особенно королю и самому себе. Все, чего я хотел просить у ее высочества, это дозволения поцеловать ей руку. Не больше.
Дин замерла. И в самом деле, Шейра не переходил никаких границ дозволенного. Она еще не была королевой, и даже не оказала бы высочайшей милости, исполнив такую просьбу. Касаться руки Рингайской наследницы почетно, но не более того. Уж особенно для того, кто успел дотронуться до куда более сокровенных мест ее родной сестры. Дин еле заметно вздрогнула от омерзения. Нет, она не желала этого выносить. Не сейчас. Не после чистого таинства Обещания. Не в тот вечер, когда она ощущала себя такой, такой целостной и настоящей. Следующей истинному предназначению.
Она хотела сказать что-то, уклониться от прямого ответа, отступить за широкую спину отца, но не успела даже раскрыть рта. Золоченая спина Алакрана прикрыла ее мгновенно.
- - Побойтесь богов, господин Шейра! – насмешливо молвил ее подневольный спутник. – Ручки Алезской Звезды не для вас. Как можно!