Рыжий усмехнулся.
- Вы думаете?
- Абсолютно уверен. Пусть вы и наложили лапу на все, что принадлежит нашему государю, так легко и непринужденно, этот свет вам придется наблюдать издалека. Как обычному смертному. Простите, ваше высочество. Некоторые личности столь дерзки и самодовольны. Обопритесь на мою руку вновь и позвольте проводить вас в более приличествующее вам место.
Так и не поняв из нелепого диалога ничего, Дин послушно ухватилась за подставленный локоть и проследовала к стоящим на помосте креслам. Обычно там сидели герцог и герцогиня, но в этот раз покрывала со звездами недвусмысленно указывали, кому должно их занять на время, пока главную роль в дальнейшем действе перехватила другие. Впрочем, Алакран садиться не стал. Так и замер возле Дин. Кажется, даже на спинку кресла вольготно облокотился.
Райенар и Тани в свою очередь ходили вокруг белого камня, клялись, обменивались кольцами и ставили росчерки в ритуальных фолиантах. По бледненькому личику Алтанор то и дело проскальзывали невесомые, мимолетные, словно облачка, тени, но никто не обращал на них никакого внимания. Даже Элод ре Шейра наблюдал за происходящим с интересом, приличествующим простому случайному зрителю, а уж никак не человеку, по вине которого все свершилось. Бедная Тани то и дело пыталась привлечь его внимание, но ничего кроме скептической гримасы так и не добилась. Зато ее нареченный сиял, будто начищенный кухаркой медный таз. Сверкал очами, тряс шапкой буйных кудрей. Дин стало противно, и она отвернулась.
- Не бойтесь, ваше высочество, - тихо сказал ре Тареи. – Скоро вся эта суета закончится, и вы сможете уйти к себе. Вам необходимо о многом подумать, я понимаю. Дорога предстоит трудная и долгая.
Дин нахмурилась.
- Но ведь ехать еще не скоро. Или вы хотите сказать, что… что все будет так скоропалительно?
- Нет, ваше высочество, разумеется, никто не заставит вас ускорить назначенные традицией сроки. Это даже королям неподвластно. Особенно королям. У вас будет три недели перед помолвкой. Но дорога, о которой я говорю, начнется завтра. И закончится только вместе с вашей жизнью. Сегодня день, когда зажглась ваша звезда. Когда она начала свой путь по небосклону. Запомните его, каким бы нелепым он вам ни показался.
Дин внимательно посмотрела в серьезные глаза собеседника. Кажется, он действительно верил в то, что говорил. А еще он отчего-то ей сочувствовал.
***
Дин стиснула пальцами виски.
- Ты не можешь, Тани! Ты не смеешь! Это же государь!
- Ну отчего же не смею? – сестра улыбнулась и покачала головой. – Это все знают. Это все
говорят. Наш благородный отец, разумеется, выше всех сплетен и слухов, но запретить их
он может только у себя в замке. Даже на конюшне люди уже будут втихаря болтать.
- Это наш государь!
- Конечно. Ну а что ты так всполошилась? Неужто и до тебя докатились все эти истории?
Раз так, то ты должна и сама понимать, что такого густого дыма никогда не бывает без
огня.
Дин смотрела на сестру и не верила, что та действительно произносит все эти глупости.
Что может повторять такие вещи за языкатыми кумушками из деревенских, за
столичными расфуфыренными модницами, которые не знают, чем развлечь себя на
провинциальных балах кроме как выдуманными тошнотворными историями. Нет, Дин не
раз видела, как Тани шушукается с ними по углам, но и представить не могла, что в своем
стремлении уязвить ее, Алтанор опустится до их уровня. Ну нет же!
- Он носит серьги и пудрит лицо, Дин. Как женщина. Как самая дорогая куртизанка
Ниары. У него целый штат куаферов и портных, которые выдумывают для него и его
дружков самые немыслимые наряды. Его отец был воином и пал на поле брани,
возглавляя армию, а Виалирр Рихдейр прячется под собственную кровать, стоит ему лишь
заподозрить угрозу своей драгоценной жизни. И своих любимчиков, вроде моего
драгоценного женишка, он подбирает себе под стать. Вот каков он, наш государь.
Сердце Дин будто замерло на мгновение, а потом пустилось вскачь.
- Ты говоришь, чушь, - отчеканила она, глядя сестре в лицо.
- Нет, не чушь. Я наверное знаю.
- Твой Шейра рассказал? Кто еще мог додуматься до такой низости!
- О нет, - Тани покачала головой. – Элод никогда не говорит о своем господине. Но все
остальные говорят. Все, Дин, все. Мир полнится слухами, а ты со своими книгами и отец
со своей верностью просто слепые и глухие.
- Тани!
- Что «Тани»? Я желаю тебе только добра. Да, мы часто ссоримся. Да, я дразнила и
насмехалась над тобой. Но ведь я все равно всегда тебя любила, как и ты меня. И лучше
ты услышишь эту злую правду сейчас, от меня, в стенах нашего дома, чем потом
столкнешься с ней одна-одинешенька. Ты будешь королевой, Дин. Но ты никогда не
будешь женой и матерью. Ты будешь носить Венец, но никогда – дитя. Тебя никто не
будет любить по ночам, и все, что тебе остается это воплощать в себе глупую гордыню
всех поколений наших прапрародственников. Может, это и правильно, я не знаю, с твоим-
то характером и с твоим лицом. Но я очень жалею тебя. Правда.
Золотой граф, гремучий Алакран – вот кто вспомнился вдруг. Он ведь тоже смотрел на
Дин с сочувствием. Так, как не должно смотреть на свою будущую госпожу и Алезскую
Звезду. Неужели он тоже думал все эти гадости, что так вдохновенно расписывала теперь
Тани?
Вздор. Просто нужно взять себя в руки. Потому что она ре Ринхэ, и потому что это – ее
судьба. Потому что за ее плечами горы, леса и озера Рингайи и целая портретная галерея
сиятельных предков.
- Не стоит, - твердо сказала Дин. – Я буду твоей королевой. Королев не жалеют.
Тани пожала плечами.
- Королев ненавидят, когда они молоды, красивы и счастливы, обожают, когда они стары,
тучны и благонравны. Ты – ни то, ни другое. Ты просто девочка из всеми позабытого
древнего рода, которой заткнут прореху в государстве. Будут устраивать в твою честь
турниры и молебны о наследнике. А потом, когда чуда не произойдет, признают
бесплодной, обвинят во всех грехах и сошлют-таки в монастырь. В лучшем случае.
Дин помнила короля. Правда, тогда он был еще только наследным принцем. Приятный
молодой человек, с большими вдумчивыми глазами и нелепой какой-то, слишком
странной прической. Порывистый в жестах и движениях, чуть более свободный в
обращении с подданными, чем следовало бы. Он не оставался на том приеме слишком
долго, сказал приличествующие его положению приветственные слова и ушел. Из
широкого окна Дин с Тани могли видеть, как одинокий всадник в черно-серебряном
скачет по мосту и растворяется в густом тумане. Нет, не вязались с этим образом глупые
слова Алтанор.
- Один из его сподвижников граф Тареи, - заметила Дин вслух.
- И что же из этого следует?
- Ты говоришь о невозможно дурных качествах его величества. О его трусости и
изнеженности. О том, что его друзья тоже таковы. Как подобные заявления увязываются с
громкой славой Алакрана?
Алтанор заливисто рассмеялась.
- Аа, сестрица! Думаешь, что ты пробила брешь в моих доводах? Всего одним ударом? Не
выйдет. Золотой граф как раз самое веское подтверждение всему сказанному.
- Это отчего же? Он смел, силен и ему покоряются армии и народ!
- Вот именно! Не будь рядом с Рихдейром шпаги Золотого графа, его правление
оборвалось бы в самом начале. Тареи и такие, как он, единственная настоящая защита,
которая есть у Алезского короля. За Алакраном – сила, а он сам верен выбранному
сюзерену. Так же, как верен и Элод.
Дин пристально посмотрела на сестру.
- А ведь тебя это отчего-то уязвляет, Тани. И поэтому ты клевещешь и рассыпаешь
ядовитые семена вокруг. Будто затеяла какое-то невероятное соперничество – и с кем? – с
королем! Что происходит, Тани?
Красавица Алтанор резко отбросила одеяло, в которое кутала озябшие ноги, и спрыгнула
с сестриной кровати.
- А вот это уже не твое дело! – резко выдохнула она. – Совсем-совсем не твое!
Вышла и хлопнула дверью. Оставив Дин в холодном и полном навязанных мыслей
одиночестве.