Тани покачала головой.
- Нет, моя Дин. Трон и венец слишком для меня. Зато в самый раз для моей строгой и тихой сестры. Для моей послушной и воспитанной в традициях рингайского дома сестры.
Глава четвёртая. Из теней – на свет
Он приснился ей уже не в первый раз, этот мрачный мраморный зал с теряющимися в вышине колоннами, увитыми бронзовыми плетьми плюща. Босая, одетая в рубище и невероятно жалкая, Дин шла по пыльным плитам, и цепочка следов тянулась за ней в этом владении сумрака и запустения. Свет неровными пятнами проливался из разбитых окон и из пролома в куполе. Там, за стенами шумела жизнь: журчали ручьи, пели птицы, шелестели кроны деревьев под порывами ветра. Здесь – все было мертвым. Забытым. Навсегда закончившимся. Единственным, что еще существовало в этой реальности, было глухое, но отчетливое биение сердца. И Дин шла за ним, медленно- медленно, сама не веря себе и тому, что происходит.
Он, как всегда, поджидал ее в темноте. В том уголке, который облюбовали самые густые и холодные тени. Безликая фигура в плаще, закутанная в его тяжелые складки с головы до ног.
Откуда-то Дин всегда знала, что незнакомец ждет именно ее. Нет, он никогда ничего не говорил об этом. Он вообще не говорил. Но она не испытывала и отблеска сомнения, опускаясь перед ним на колени прямо в вековую пыль.
Потом – просыпалась.
В этот раз все было не совсем так. Не так, как было давно заведено и привычно, а оттого впервые – по-настоящему страшно.
Когда ее коленки коснулись твердого и чуть шершавого пола, незнакомец в плаще выпростал из своих драпировок затянутую в темную перчатку руку и коснулся лица Дин. Легонько, кончиками пальцев, но и этого было довольно, чтобы ее пробила дрожь.
- Здравствуй, Зиглинда, - тихо и бесстрастно прозвучал голос.
- Никогда не любила это имя, - сказала Дин.
- Но оно твое, - возразил незнакомец. – Куда более твое, чем все домашние прозвища и нелепые выдумки. Ты просто об этом пока не знаешь, но даже когда тебя уже не станет, королева Зиглинда будет жить в памяти людей, а вовсе не какая-то Асдин ре Ринхэ.
- Я ре Ринхэ, - Дин и сама не знала, откуда в ней взялось это желание спорить, откуда нашлись силы и смелость. – Я принадлежу Рингайе.
- А что такое Рингайя? – лицо собеседника все еще скрывал капюшон, но в голосе явственно слышалась насмешка. – Горы и долины? Леса и реки? Или же люди, что населяют их, их слова, их чувства, их песни и глупые разговоры? Крестьяне, собирающие свой скудный хлеб с каменистых земель? Пьяница-плотогон, сплавляющий бревна по Киатайе? Слепой пастух, с трудом отличающий корову от стога сена? Или фамильные сундуки с награбленным давно истлевшими предками золотишком? Что такое эта твоя Рингайя? Стоит ли она того, чтобы вручать ей свою единственную жизнь?
Как-то очень легко получилось вскочить на ноги и сделать шаг.
- Я – Рингайя. И я никогда никого не предам.
Всего одно движение – и проклятый всеми богами капюшон незнакомца отброшен, а Дин может собственными глазами увидеть его лицо. Кривящийся в странной гримасе рот. Тонкий профиль. Самые удивительные и пугающие в мире глаза. И когда взгляды их встречаются, это больше всего похоже на падение в бездну, бесконечное падение, ведь никакого дна не существует…
Резкий стук в окно прозвучал громом с небес. Неожиданным раскатом среди ясной летней сини, когда земля пышет жаром, а редкие облачка похожи на белоснежные перья, медленно кружащиеся где-то там, в неописуемо далекой выси.
Дин села в постели, все еще немного во власти прерванного сна.
Стук повторился снова.
Не долго думая, Дин переползла на край кровати и выглянула из-за полога.
К створке окна приникла темная фигура.
Дин нахмурилась. Нет, страшно ей не было. Скорее – было досадно. Да, она могла бы поднять переполох, разбудить половину замка, заставить горничную отныне ночевать в этой комнате, что-то еще… Могла бы. Ведь она же не Тани, которой таинственные ночные встречи могли показаться романтичными и увлекательными.
Но правда была в том, что Дин вообще не хотелось, чтобы это все происходило с ней. Чтобы эта нелепость была про нее, была частью ее реальности.
Ночной гость никакими сомнениями не маялся, а поэтому постучал снова.
И было совершенно понятно, что рано или поздно его может кто-нибудь увидеть, а она, Дин не кричала и не пыталась поднять шум. Это означало что? Что она его – ждала? Ну уж нет.
Дин решительно встала и подойдя к окну, распахнула его.