Дин мотнула головой. Эта история с пожаром давно уже не трогала никаких потайных струн ее души. Так долго она была самым сильным переживанием ее жизни, что теперь – поистерлось все, надоело, истрепалось.
- И что меня больше всего поразило, - продолжал рыжий, - так это то, что пострадавшая от огня девушка не замкнулась в себе, не потеряла себя прежнюю. Не растратила ни смелости, ни легкой походки и открытого взгляда в будущее. Огонь, изуродовав тело, вовсе не затронул душу.
- Говорите, будто поэт какой-нибудь, - не удержавшись, усмехнулась Дин.
- Я - он и есть, - с готовностью подтвердил Шейра. – Шут всегда немного поэт. А я, несомненно, король шутов.
- Не думаю. За всё время я не слышала от вас ничего весёлого или смешного.
- В этом-то и соль, моя госпожа. В этом вся соль.
***
Солнце начинало припекать уже по-настоящему, когда Дин и её непрошенный спутник достигли перевала Иг-Тарвэ. Небольшой поселок у самого его начала и был основной целью пути. Или, вернее – стал таковым, когда Дин окончательно осознала, что избавиться от этого человека ей не удастся. Разве что столкнуть его таки в водопад – хотя Дин всерьез подозревала, что плавать рыжий нахал тоже умеет неплохо. Поэтому кони их резво трусили по каменистой дороге, а Шейра наконец перестал беспрерывно болтать и просто насвистывал какую-то незамысловатую мелодию. Дин же наслаждалась ласковым теплом, первым в этом году. Рингайя всегда была суровым краем, но это лишь острее заставляло чувствовать боль от грядущего расставания. Сможет ли она так любить почти незнакомую пока Алезию? Ведь там не будет ни покрытых лесами гор, ни бурно бегущих в ущельях рек, ни кристально чистых озер – ничего из того, что Дин полагала частью своей души. Сможет ли она сохранить все это в своем сердце, когда будет далеко-далеко и сумеет ли впустить в него что-нибудь кроме? «Кого-нибудь кроме», - эхом отозвался в сознании голос, смутно похожий на голос Тани.
У ворот поселка Дин спешилась, сама взобралась на специальную приступку, чтобы стукнуть молоточком в медную пластинку.
- Вы делаете это сами? – прозвучал из-за спины насмешливый голос. – А как же достоинство и спесь наследной ре Ринхэ?
- Оставила в замке, - пожала плечами Дин. – Здесь они мне не потребуются.
Ворота открыл старый Теоманн. Радушно улыбнулся, но сразу же склонился в почтительном поклоне.
- Моя принцесса…
- Доброго дня, господин Тео. Я собираюсь навестить храм Горной матери.
- Мы ждали вас. Знали, что перед такими переменами, наша принцесса придет спросить у Матери совета, никак не может быть иначе.
- И вы не ошиблись, господин Тео. Как всегда.
- Какой-какой матери? – этот человек, разумеется, не сумел остаться безучастным и молчаливым. – Что-то я не припомню такой ни среди Светлых, ни среди Темных богинь.
Дин уклончиво пожала плечами, а вот Теоманн ворчливо отозвался:
- Это потому что она не богиня, чужой господин.
- А кто же она? – уже непритворно заинтересовался Шейра.
- Она – мать.
- Это как? В смысле, родила горы? Или горян, в смысле, горцев? Или…
- Просто мать и все. Вы – пришлый, вам не понять.
Шейра досадливо хмыкнул.
- Вечно одно и то же. У кого нет личных заслуг, тот готов вознести до небес подвиги предков, чистоту крови или вовсе – считать, что он совершил нечто исключительное, просто родившись на определённом клочке земли.
Теоманн что-то ответил нахалу, но Дин не стала выслушивать дальше. Ведя за собой лошадь, она быстро шагала по узкой извилистой улочке, на которой едва ли могли разминуться две гружёные телеги. Ей встречались люди – многие побросали повседневные хлопоты, чтобы склониться перед невестой его величества. Ей дарили цветы и предлагали отведать какое-нибудь нехитрое лакомство. «Наша принцесса» - говорили они, и любовь этих простых людей грела сердце куда больше, чем славословия вельмож. Даже сильнее, чем слова отца и матери, вдруг воспылавших любовью к прежде досаждавшему чаду.
Дин улыбалась каждому и старалась найти такие слова, которые были особо приятны.
- Вы же не забудете нас, принцесса? – то и дело спрашивали ее.
Наверное, будь на месте Дин Алтанор, та бы расплакалась от нахлынувших чувств, принялась обнимать льнувших к ней крестьянских детишек и все сделала правильно. Дин никогда так не сумеет. Лучше бы этот человек, и в самом деле, лазил в окна к ней, а для своего повелителя выбрал бы красавицу младшую. Но он зачем-то все запутал.