Но теперь она кружила в танце с будущим супругом, и лицо ее озаряла улыбка столь искренняя, что многие верили. И завидовали.
Дин танцевать не стала. Сидела внушительным изваянием на постаменте, иногда забывая даже дышать.
Это был последний вечер в замке. Последний вечер музыки, колючих ледяных звезд в высоком небе, звенящего говора Киатайи и протяжных переливов ветра с гор. Даже если бы Дин захотела, она не смогла бы разделить сплетенные звуки, ощущения, чувства, запахи. Всё это было единым целым, имя которому - Рингайя.
Её Рингайя.
И когда она покинет эти края – как знать, не навсегда ли? – горы и леса Рингайи встанут за её спиной. Её силой. Её сокровищем. И крепостью, что эти сокровища бережет. И вовсе неважно, что заклятие действенно лишь наполовину. Эта страна и так в её крови, в её костях.
- Ваше высочество.
Тимен ре Тагельи склонился перед Дин в почтительном поклоне.
- О, поднимитесь, граф! Это… это совсем ни к чему…
Мгновенно выйдя из надменного образа, Дин протянула старику руку. Не хватало ещё, чтобы он перед ней колено преклонил!
Тагельи улыбнулся.
- Привыкайте, ваше высочество. Ваш день всё ближе, и я буду рад служить вам. Вы будете прекрасной королевой.
- Вы в самом деле так думаете?
- Этот плут Шейра много себе позволяет и часто вмешивается не в свое дело, но… Но в этот раз его решение принесет благо всем, я уверен.
- Я постараюсь оправдать доверие, - тихо сказала Дин.
- Ниара вам понравится. Это старый город, даже древний, я бы сказал. Если закрыть глаза на внешний лоск и цветную мишуру, вы увидите величие и силу, равных которому нет во всем мире. О, не спешите мне возражать! Я знаю, сколь велика ваша любовь к родным краям, но… Быть может, в вашем сердце найдется еще немного для Алезии?
Дин смотрела на кружащуюся в свете факелов пару: прекрасную Алтанор и её разряженного в багряный бархат маркиза. Подбирать верные слова было не так легко, как хотелось бы.
- Вы все так много говорите со мной о том, что меня ожидает, - наконец произнесла она. – Так много и ничего. Словно знаете нечто такое, о чем не принято упоминать вслух.
- Ваше высочество…
- Не нужно, граф. Я верю, что уж вы-то точно не желаете мне зла. И Рингайе. И Алезии. Вам я верю.
Старый вельможа снова поклонился и отступил к другим гостям.
- Вот как? – уже ставший слишком привычным голос раздался в совершенно непочтительной близости.
Элод ре Шейра уже стоял возле кресла королевской невесты, Дин даже не было необходимости поворачивать голову, чтобы знать это.
- Этому недотепе в потускневших от старости орденах вы верите, а мне, готовому ради вас подставиться под стрелы и проклятия ваших горных божков, оказываете одно пренебрежение.
- Граф ре Тагельи – верный и преданный королевству человек. И давний друг моего дома. А чей друг вы, Шейра?
- Справедливо. Я – друг. Я, безусловно, друг. В первую очередь самому себе. Во вторую – моему бедному Рихдейру. Он, знаете ли, тоже заслуживает некоторой преданности. Он всё-таки король.
Дин не ответила.
- Может быть, подарите мне танец? Я и это умею. Вы же танцевали с Тареи, чем я хуже?
- Вы и сами знаете.
- Думаю, дело в том, что у меня нет таких пронзительных глаз, и я не завиваю волосы. Ну же, ваше будущее величество, подарите мне танец.
Серебристая фигурка Алтанор казалась призрачной дымкой – вот-вот растает в руках кружащего её кавалера.
- Нет.
- Со мной лучше быть в добрых отношениях. Вы еще не раз в этом убедитесь.
- Не уверена.
- При дворе всё равно придётся. Рано или поздно.
- Мы пока не при дворе.
Разговаривать с ним не хотелось. Этот вечер должен был принадлежать Рингайе, а не напыщенному мерзавцу, который отравлял всё, к чему только приближался.
Часть вторая. Шут короля. Глава первая. Его милая девочка
Эта ночь благоухала свежестью, хвоей и влажным мхом – совсем недурственные запахи для завершения полного излишеств и возлияний дня. Да и девица для случайно обретённой в суматохе деревенского празднества подруги была непозволительно хороша. Ещё в танце успев оценить и тонкий стан, и захватывающий вид на высокую грудь, и спелую нежность пухлого ротика, Элод ре Шейра не собирался тратить времени попусту. Едва свернув в симпатичную рощицу в стороне от всеобщего увеселения, королевский шут толкнул красотку к широкому стволу дерева и прижался губами к мягким губам.