- Мы же говорили об этом, ваше величество, - а улыбка у него совсем не такая мерзкая, как ей казалось тогда, в Рингайе. – Я почему-то очень привязан к этому странному человеку. И я воюю на его стороне, раз уж он сам не способен.
- Но я не игрок, не воин, я…
- Вы – королева Алезии. Если вы не будете игроком, то будете фигурой, а то и трофеем. Я предпочитаю видеть вас своей фигурой.
Нельзя сказать, чтобы это льстило самолюбию.
Дин отложила ложечку, которой помешивала шоколад…
Шут предостерегающе взмахнул рукой.
- Нет-нет. Не нужно сейчас вот этой оскорблённой гордости. Сумеете научиться играть сами, хорошо. Но пока вы - маленькая девочка в логове шакалов-падальщиков, которые изо всех сил притворяются то благородными оленями, то одинокими волками. И притащил вас сюда именно я.
- А вы – олень? Или волк? – как можно спокойнее произнесла Дин.
- Я-то? Я – наглый котище на коленках у Рихдейра, - ещё сильнее развеселился Шейра. – Мурчу, ловлю мышей и безнаказанно лакаю сливки из серебряной вазочки на столе. Мне выгодно, чтобы сливки не заканчивались.
Этот разговор отчего-то выматывал. Столько слов, в их переплетениях можно было утонуть, как в трясине. Дин всегда предпочитала чистую, стремительную воду горных рек.
- Вам нужно, чтобы я влияла на моего государя? – прямо спросила она.
- Помилуйте! – фыркнул её собеседник. – С этим я и сам худо-бедно справляюсь!
- Вам нужно, чтобы я, - Дин споткнулась, не зная, как выговорить то, что вертелось у неё на языке, как при этом не залиться краской стыда и не провалиться сквозь землю, - чтобы… был наследник?
- Ну, скажем так, это ваш первостепенный долг, ваше величество. Перед богами, Алезией и немножко Виалирром Рихдейром.
Дин это знала. И её король не мог не понимать. И мучительно хотелось спросить, отбрасывая собственное достоинство: почему? почему он не приходит? Ведь сколько ни придумывай объяснения, которые можно с каменным выражением лица сообщать любопытствующим дамам, что делать с собственным сердцем?
- Это всё, что вы хотели мне сообщить? – сказала она вместо этого.
- Почти. Ещё я покажу вам пару уловок. Я не думаю, что они вам непременно понадобятся, вы прекрасны и без них. Но вы так бесхитростны, что мне порой странно, как вы можете быть родной сестрой нашей милой Алтанор.
Дерзость этого человека всё была ослепительной.
- Не смейте говорить о ней!
- Отчего же? Маркиза Райенар – блистательное украшение вашего двора. О ней говорят все.
- Вы… вы не должны. Её имя останется чистым.
- Без сомнения. Ведь она – любимая сестрица вашего величества. Но вы и она – разные, будто огонь и вода. Поговорите с ней. Пусть она поведает вам о женских хитростях то, чего могу не знать я.
Дин вздохнула. Снова взялась за ложечку и лакомство, чтобы заглушить неприятный привкус беседы.
Шейра вещал вдохновенно. Он говорил о том, как смотреть, как говорить, как прикасаться. Нет, в его словах не было откровенного бесстыдства, даже не было советов притворяться кем-то, кем сама Дин не являлась. Он просто и понятно объяснял ей, как и когда проявлять те качества и умения, что и так у неё были. Он называл это «уроки очарования». Он говорил, что мало быть собой, нужно, чтобы тебя увидели. Это как-то перекликалось с их беседами в Рингайе, но там королевский шут говорил больше о её короле. Здесь же – о ней самой.
Хуже всего было от того, что Дин чувствовала в глубине души его правоту.
Да, они с её королём суждены друг другу небесами.
Она – та единственная, что может стать спутницей и супругой ему.
Но как он мог понять это, если она не осмеливалась смотреть ему в глаза и говорить с ним? Это ведь она слушала истории Элода, пытаясь разгадать черты, привычки, чувства ещё до первой встречи. Дин же для Виалирра Рихдейра была всего лишь одной из множества дам в ярких платьях. Каждая из них могла быть добра, умна, преданна – но чем отличить их друг от друга, да и к чему это делать? Дочь Рингайского герцога была выгодной партией. Что ж, союз уже заключен, о самой девице можно не думать более.
Это были злые, злые, низкие мысли.
Она не смела им предаваться.
Но они сами заполоняли разум, подчиняя и выбивая из глаз горькие слёзы.
Королева сказалась уставшей и ушла в свои комнаты необычно рано, оставляя дамам богатую пищу для пересудов.
Дин просто измучилась быть всё время на виду.
Глава четвёртая. Судьбой предназначено (4)
***