- Ты хочешь вернуться к людям, сестра моя?
- Да, ведь в этих туманах так холодно и одиноко.
- Ты хочешь снова ходить по земле, после того, как узнала небо?
- Я тоскую здесь, разве ты не видишь? Не чувствуешь?
- Ты будешь тосковать и в человеческом мире.
- Буду. Ведь я люблю тебя.
Этот остров в звёздной пене и серебре туманов называют Веансу. То земля живой памяти, что хранит былое для грядущего. Говорят, что на этом острове нет смерти, только вечный покойный сон. Говорят, души мёртвых могут приходить сюда, чтобы найти отдохновение.
Не знаешь, как попасть в зачарованный край? Следуй за серебристой стаей.
Лебеди живут на берегах Веансу. Они провожают души ушедших за край.
- Я тоже буду тосковать по тебе, сестра моя.
- И когда придёт мой час, ты укажешь мне путь сквозь туман?
- Конечно. Ведь я люблю тебя.
Став лебедем Веансу, можно превратиться обратно, если знаешь как.
Вот только связь с заповедным островом не прервать даже в человеческом обличье. Она проникла глубже, в кровь, что передашь ты детям своим, и внукам, и на много поколений вперёд.
И когда-нибудь Веансу позовёт, и родится на свет ребенок с одним серебристым птичьим крылом. Так чаще всего случается, когда возникает особая нужда в проводнике между мирами.
Те однокрылые обречены искать себя и свое предназначение. Иным из них суждено стать полностью людьми, прочим – обрести второе крыло и обернуться птицей.
И рассказывают в их птичьем роду о чудодейственных травяных рубахах. Мол, наденешь такую одной стороной – и ты крылат, наденешь другой – превратишься обратно в человека. Но никого, кому бы удалось снять ту рубаху и изменить сделанный единожды выбор, не помнят люди.
Лишь одна в мире людей и за его гранью знает, как именно должно использовать волшебные свойства рубахи из таинственной травки. Та, что посоветовала, их создать. Странница и чародейка, к которой в трудную минуту обратились измученные беглецы. А имя ей было...
- Что же ты замолчала? - серебряные глаза короля следили за ней с какой-то странной жаждой, будто не детскую сказку она ему рассказала, а тайну мироустройства. - Как звали эту твою странницу?
Асдин покачала головой.
- Не знаю, мой лорд. Мне этого не говорили. Эта история заканчивается именно так и никак иначе
- Какая чушь, - Виалирр Рихдейр откинулся на подушках, скривился пренебрежительно.
А ведь мгновение назад - жадно слушал.
Они стали видеться чаще после той странной попытки осуществить таки свой брак. Король призывал Дин в свои покои, просил рассказывать что-то, читать или просто посидеть рядом молча. Больше ничего.
Дин и не требовала большего. Она говорила с ним, смотрела на него. Этого было ей достаточно.
Она ведь боялась, что он и вовсе прогонит её прочь. А как жить, если такое случится, она не знала.
В тот день она нашла Элода ре Шейра довольно быстро, ещё быстрее он понял из её сбивчивых объяснений, что именно произошло. Лучше понял, чем сама Дин. Метнулся вместе с ней к её королю.
«Какого демона, Шейра! – страдальчески воскликнул Виалирр Рихдейр. – Пусть идёт. Что ей заняться вовсе нечем? Пусть гостей развлекает!»
«Она твоя жена, милый друг, – проворчал шут. – А там достаточно бездельников, чтобы твои гости не заскучали. Её же место здесь».
Асдин волновалась ужасно. У неё дрожали руки и горело лицо – почти до боли. Она двигалась как во сне, просто делала то, что ей велел господин королевский шут. Когда она стала настолько доверять ему? Когда она вообще начала воспринимать его не как врага, этого человека, который едва ли не разрушил её семью? А ведь она совсем уже не думала о нём подобным образом. Он был невыносим и непонятен, но он был своим.
Но что происходило с её королём?
Она помогла ему встать и перебраться на диванчик в алькове окна. Он пытался от неё отделаться, но Шейра чуть ли не уронил его ей в объятия, заставил поддерживать за плечи и поить каким-то пряным горячим напитком, завернул их в общий кокон из одеял. Рихдейр говорил что-то, весьма нелестное, отталкивал её руки, беспрестанно жаловался, что она всё делает неправильно, что слишком горячо, слишком горько, что она слишком прижалась к нему, и он задыхается, а потом наваливался на неё всем весом сам, и она не могла отодвинуться. Шейра наблюдал эту суету с видом отрешённым, курил длинную трубку и неласково посылал всех, кто стучал в дверь, по путям дальних и непристойным. Сердце Дин колотилось, а пульс Рихдейра наоборот ощущался невероятно замедленным, будто сломался какой-то механизм, приводящий его сердце в движение, и оно вот-вот остановится.