Потому что он, по крайней мере, был полностью одет. В отличие от остальных.
- Мне нужно поговорить со своим супругом, - тихо, но твёрдо ответила она.
- Простите, - усмехнулся Райенар. – Не думаю, что его величеству сейчас будет…что у него есть возможность уделить вам достойное вас время и внимание. Молю вас, моя леди, приходите завтра. И лучше не слишком ранним утром.
Дин растерялась. Она не знала, что ей делать теперь. Королева имеет права потребовать у своих подданных чего угодно? Особенно встречи с королём, ведь так?
Но как говорить о просьбе Тани вот здесь, при всех и Райенаре? Быть может, он сам уже всё попросил?
- Мне… нужно сейчас, - пробормотала она. – Наедине.
Ей казалось, будто бы она даже видела своего короля - в золотистом мареве, в странной пляске. Её лицо горело от стыда, от неумения выбраться из ловушки, в которую она сама себя загнала. К тому же в покоях Виалирра Рихдейра было настолько жарко, что едва удавалось нормально дышать. Она отодвинула маркиза с пути и сделала ещё несколько шагов.
Отчего-то ей казалось, что всё внимание должно обратиться к ней, прерваться музыка, стихнуть разговоры и смех. Что появление королевы должно смущать непочтительных подданных, а вовсе не она – пробираться в толпе на дрожащих ногах.
- Ваше Величество, - рука маркиза скользнула на локоть Асдин, но она раздражённо стряхнула холёные пальцы.
Кажется, Рихдейр ей всё же померещился. Как ни вглядывалась она в лица вокруг, не нашла его.
Миновав первую комнату, Дин отодвинула тяжёлые занавеси во вторую.
Дыма здесь было больше. Света – меньше.
Её король сидел на ковре у огня. Запрокинутое лицо отблески пламени делали похожим на медную маску, тёмные кудри разметались по шёлку полураспахнутого одеяния.
- Мой лорд, - Дин присела в церемонном приветствии, таком странном посреди творившегося здесь.
Рихдейр медленно обернулся. Затуманенные серебряные глаза смотрели, будто не узнавая.
- Зачем ты… - пробормотал он, скорбно сведя брови. – Зачем ты пришла сейчас?
- Мой лорд, я хотела поговорить с вами. Это важно, - вздохнула Дин. – Но всё же не настолько, чтобы… Я могу прийти завтра, если вы позволите.
- Не позволю, - король окинул замершую Дин долгим взглядом с головы до пят. – Выглядишь лучше, чем на торжественном приёме. Садись.
Она едва не отшатнулась, не ушла, решив, что это «не позволю» означает отказ на даже невысказанную просьбу.
- Сюда, - повторил её повелитель, взмахом бледной руки указывая на пол рядом с собой.
Опуститься на ковёр, чинно сложив руки на коленях, было просто. Смотреть в лицо Виалирру Рихдейру – немного сложнее, но Асдин справлялась.
- Что ты хотела у меня выпросить?
- Мой лорд…
- Что? Ты ведь для этого явилась? Не ври, твоё платье говорит за тебя и красноречиво. Женщина приходит обольщать, когда ей что-то нужно! Всегда.
Обольщать? Дин думала, что покраснеть сильнее уже не сумеет. Она ошибалась.
Но она оставалась принцессой Рингайского дома, разве нет?
- Мой лорд, я всего лишь хотела узнать о грядущей войне, - твёрдо ответила она. – Слухи, что будоражат столицу, не могли не встревожить меня. Но я предпочту узнать всё от вашего величества, а не верить досужим болтунам.
- Вот как? Шейра, выйди, - усмехнулся Рихдейр. – Её величество не желает тебя видеть и слышать. А нет, стой. Плесни ещё вина.
Шейра? Этот человек тоже был здесь? Дин даже не заметила.
Да, действительно, был.
Чёрной тенью скользнул к королю, подал кубок, сверкнул глазами и улыбкой в сторону королевы.
- Уходи. Все выйдите.
Дин думала, что вино Рихдейр будет пить сам, но он протянул его ей.
- А ты пей.
- Ваше Величество…
- Пей. А я расскажу о войне.
Дин поднесла кубок и пригубила – терпко, крепко, она не привыкла к такому. Её лицо пылало, она боялась поперхнуться, боялась чем-то вызвать неудовольствие своего короля, настроение его бывало столь переменчивым.
- Пей. Ты принадлежишь мне – по законам богов и людей. Я могу делать с тобой всё, что захочу.
От этих слов, от странно звучащего голоса Дин пробила дрожь.
- Так? Отвечай. Скажи мне это сама.
- Да, мой лорд, - Дин утонула в серебряном свете взгляда. – Вы властны делать со мной всё, что захотите.
- И ни боги, ни люди за то меня не проклянут. Не посмеют! Его не посмели! Его одарили даже, живёт дальше, не помнит, не понимает. Пей ещё. Я приказываю. Я так хочу.
Дин пила, голова кружилась – от вина, от дыма или от всего сразу. Бледная кожа Рихдейра отливала всеми оттенками золота и меди в неверном свете.