– Потом поговорим, – поспешно сказала я, развернулась и пошла в другую сторону.
Я решительно отказывалась понимать, что со мной происходит. До сих пор мне удавалось выжить исключительно благодаря тому, что я спрятала все свои эмоции под замок и бесшумно скользила по школьным коридорам, оставаясь незаметной для остальных. Учителя отмечали мою высокую успеваемость, тренеры – спортивные достижения, но в силу своей неприметности я не могла играть важную роль в общественной жизни школы. Меня трудно было запомнить, на что, собственно говоря, я и рассчитывала.
В свое время одноклассники пытались подружиться со мной и даже приглашали на вечеринки, но это продолжалось недолго. Я отклоняла приглашения, а во время разговора давала исключительно односложные ответы, и меня оставили в покое. Что и требовалось доказать.
Сара оказалась единственной, кто был рядом со мной все четыре года, что я здесь училась. В течение шести месяцев она упорно звала меня в гости, и Кэрол наконец сдалась, сказав «да». В тот раз она собиралась с подругой за покупками, и ей ужасно не хотелось брать меня с собой, поэтому приглашение Сары пришлось как нельзя кстати. И вот так, благодаря счастливому случаю, возникла наша крепкая дружба с Сарой. С тех пор время от времени, когда это совпадало с расписанием светских мероприятий Кэрол, мне разрешалось ночевать у подруги. Более того, поскольку отец Сары был судьей, такое – пусть даже опосредованное – знакомство тешило самолюбие Кэрол.
Прошлым летом мне даже разрешили поехать вместе с семьей Сары на неделю в Мейн, так как Джордж с Кэрол собрались отправиться с детьми в поход. Когда родители Сары приглашали меня, то обставляли все так, будто приглашают всю футбольную команду, а потому не могут не позвать и меня, и Кэрол вынуждена была соглашаться. Но по возвращении домой мне приходилось жестоко расплачиваться за свою, как ей казалось, черную неблагодарность.
Но никакие синяки не могли заставить меня забыть лучшую неделю своей жизни. Именно тогда я встретила Джеффа Мерсера. Джефф работал спасателем на пляже, который находился в нескольких минутах ходьбы от того места, где мы жили. У его семьи был небольшой летний домик на берегу, и Джефф проводил там весь летний сезон.
Когда Джефф познакомил нас со своими друзьями и пригласил на вечеринку, я солгала, назвавшись кузиной Сары из Миннесоты. Перед вечеринкой нам с Сарой пришлось сочинить целую историю, основанную на моей невинной лжи. Я чувствовала себя вполне комфортно в рамках своей придуманной жизни, и мне не было нужды притворяться невидимкой, ведь такой Эммы действительно не существовало.
Увлеченная своей историей, я позволила Джеффу подобраться ко мне чуть поближе. У нас действительно было много общего: он тоже играл в футбол и мы слушали одну и ту же музыку. И вообще он не мог не нравиться.
Уже глубокой ночью, когда все, разбившись на парочки, расположились возле костра и тихо беседовали под перезвон гитары, Джефф сел рядом со мной на песок. Он положил руку мне на плечи, и я прильнула к нему. Я еще никогда в жизни не обнималась с парнем, но, как ни странно, такая близость сейчас меня нисколечко не смущала.
Мы слушали музыку и разговаривали. И тут он повернулся ко мне и наклонился, чтобы поцеловать. На секунду мне стало трудно дышать: я еще никогда не целовалась с мальчиками и не хотела, чтобы он это понял. Но нежное прикосновение его мягких губ оказалось даже приятным.
Было не так уж легко, но и не слишком трудно сказать ему «до свидания» и пообещать посылать имейлы. По крайней мере, не для Эммы Томас, бесплотным призраком бродившей по коридорам «Уэслин-хай», Коннектикут, поскольку о существовании такой девочки Джефф даже и не подозревал.
Именно это больше всего меня и беспокоило в случае с Эваном Мэтьюсом. Ведь он знал, что я существую. Он определенно вознамерился вытащить меня из тени, и мне было от него не отделаться, так как мои односложные ответы его явно не отпугнули. Мне не хотелось, чтобы он обращал на меня внимание, и я пыталась – правда, пока безуспешно – игнорировать его. А он медленно, но верно подбирался ко мне, и эта игра в кошки-мышки его откровенно забавляла.
Собравшись с духом, я открыла дверь кабинета, где должен был начаться урок по истории Европы. Однако Эвана в классе не оказалось. Тогда я огляделась по сторонам и неожиданно почувствовала, что у меня внутри все опустилось. Надо же, мало мне было проблем, так появилась еще одна! Сердце словно жило собственной жизнью – оно то бешено колотилось, то замирало, проваливаясь в область желудка, – а лицо стало красным. Я была вне себя от злости.