— И что же, — сказал он, — ваша группа догадалась, с какой целью инопланетяне интересуются нашей моралью?
Она покачала головой.
— Некоторые параноики считают, что нас испытывают, и если найдут недостойными, то последуют санкции. Кто-то из Франции пошёл ещё дальше и предположил, что нас исследует драконианский эквивалент общества защиты животных с целью установить, можно ли нас есть: соответствуем мы высоким моральным и интеллектуальным стандартам разумных существ, или же мы просто тупые скоты.
— Я считал, что в кругах SETI считается аксиомой, что инопланетяне только посылают сигналы, но никогда не являются во плоти.
— Похоже, в Париже той методички не получали, — сказала Сара. — А кто-то ещё предположил, что мы — лишь одна точка в обширном исследовании, которое потом будет представлено в виде цветастых круговых диаграмм в драконианском эквиваленте «USA Today».
На кухне пропиликал таймер. Дон похлопал по её ногам, прося, чтобы она их приподняла. Потом прошёл на кухню, сполоснул руки и открыл духовку, выпустив наружу клуб пара.
— А что насчёт фабрикации ответов? — крикнул он в гостиную. — Что вы там решили по этому поводу?
— Погоди, я схожу умоюсь, — крикнула Сара в ответ.
Он надел кухонные рукавицы и вытащил чугунок из духовки, поставив его на плиту.
— Где салфетки? — спросила Эмили.
— В буфете, — сказал он, мотнув головой в его сторону. — И вчера там были. И позавчера.
— Стэйси сказала, что видела маму по телевизору, — сообщила Эмили.
— Круто, правда? — ответил он, открывая чугунок и перемешивая овощи и мясо.
— Ага, — отозвалась Эмили.
В дверях появилась Сара.
— Пахнет очень вкусно.
— Спасибо, — сказал Дон, потом крикнул: — Карл! Ужинать!
Потребовалось ещё несколько минут, чтобы все собрались за столом и разложили еду, после чего Дон спросил:
— Так что же вы решили ответить драконианцам?
— Мы решили сделать ровно то, о чём они нас просят. Мы сделаем в университете веб-сайт и позволим людям со всего мира отвечать на вопросы, которые задли инопланетяне. Потом мы случайно выберем тысячу заполненных анкет и отошлём их.
Карл потянулся к корзинку с хлебом.
— Эй, — остановил его Дон. — Не тянись через весь стол. Попроси сестру передать.
Карл вздохнул.
— Передай хлеб.
— Скажи «пожалуйста», — ответила Эмили.
— Папа!
— Эмили, — устало сказал Дон, — передай брату хлеб.
Скривившись, Эмили подчинилась.
— Как ты думаешь, почему они просят тысячу ответов? — спросил Дон Сару. — Почему не резюме, типа: X процентов выбрали ответ A, Y процентов — ответ B и так далее.
— Это тебе не «Сто к одному», — сказала Сара.
Дон усмехнулся.
— А если серьёзно, — продолжила Сара, — я подозреваю, что если ты всё просуммируешь, что не сможешь увидеть всяких противоречивых вещей. Ну, к примеру, из того, что X процент против абортов и Y процентов за смертную казнь, никак не узнать, что очень часто «за жизнь» и «за казнь» выступают одни и те же люди. Да даже мои собственные убеждения инопланетянам могут показаться противоречивыми. Комбинацию «за выбор» и «против казни» можно интерпретировать как поддержку убийства невинных младенцев и в то же время протест против убийства тех, кто, в принципе, этого заслуживает. Я, конечно, никогда бы так не сказала, но комбинации такого типа интересны, и, я думаю, они не хотят, чтобы они затерялись в сводных данных.
— Звучит как план, — сказал Дон, накладывая Карлу ещё одну порцию жаркого. — Ну а что с твоими собственными ответами?
— То есть?
— Это ты догадалась про анкету, — сказал он. — Разумеется, твои ответы должны быть среди той тысячи, что уйдёт на Сигму.
— Ну, я не знаю… — сказала Сара.
— И думать нечего, мам, — сказал Карл. — Ты должна включить свои ответы. Это твоё право.
— Посмотрим, посмотрим, — сказала Сара. — Эмили, передай мне горошек, пожалуйста.
Глава 23
После обеда Ленора вернулась обратно в университет, а Дон отправился в Галерею Искусств. Игра девушки в скрэббл произвела на него впечатление. У неё был потрясающий словарный запас, хорошее стратегическое мышление, и она не раздумывала подолгу над следующим ходом. Хотя в конечном итоге он и победил, лучший ход в игре остался за ней — она выложила «oxlip» вертикально, начиная от клетки с тройными очками в верхнем левом углу доски.
Галерея Искусств Онтарио владела крупнейшей коллекцией скульптур Генри Мура, а также большим собранием старых европейских мастеров и канадской Группы Семи [39]; также здесь проходила постоянная выставка акварелей Хелены ван Флит. И хотя Дон уже всё это видел, он с удовольствием посмотрел ещё раз. Но главным, что привело его сюда сегодня, была передвижная выставка дутого стекла Робин Херрингтон, и он подолгу созерцал каждый её экспонат. Ему нравились виды искусства, требующие настоящей работы руками; сегодняшняя цифровая техника подменяет усидчивостью настоящий талант.
Галерея Искусств была популярной туристской достопримечательностью, так что ему пришлось немного потолкаться — но теперь, по крайней мере, ему это было не больно; до недавнего времени боль после случайного столкновения не проходила часами.
Его любимой работой Херрингтон, как он для себя решил, была жёлтая рыба с огромными синими глазами и гигантскими розовыми губами; каким-то образом художнику удалось вдохнуть в расплавленное стекло яркую индивидуальность.
Насмотревшись в своё удовольствие, Дон покинул галерею и направился обратно в университет за своей кипой бумаг. Начался час пик, и машины ехали по улице бампер к бамперу. К тому времени, как он вновь оказался на четырнадцатом этаже Макленнанской башни, было уже четверть пятого, но Ленора была там, как и обещала.
— Привет, Дон, — сказала она. — Я уж было подумала, что вы провалились в чёрную дыру.
Он улыбнулся.
— Простите. Потерял счёт времени.
— Как выставка?
— Потрясающе, просто здорово.
— Я сложила ваши бумаги в пару мешков, так вам будет удобнее нести.
Кто сказал, что нынешняя молодёжь думает только о себе?
— Спасибо.
— Жаль, что уже так поздно, — сказала Ленора. — В подземке будет не протолкнуться ещё, наверное, часа полтора. Сардины в банке.
— Не подумал об этом, — признал Дон. Он уже многие годы не бывал в городе в час пик. Жестяная банка, набитая потными усталыми людьми — не самое приятное место.
— Послушайте, — сказала Ленора, — а я снова собираюсь в «Герцог Йоркский».
— Второй раз за день? — удивился Дон.
— У меня там скидка. Кроме того, сегодня вторник — вечер куриных крылышек. Мы с друзьями каждую неделю собираемся там по вторникам. Почему бы вам не пойти со мной? Переждёте давку в подземке и потом поедете.
— Я не хотел бы причинять никому беспокойства.
— Ой, да что вы, какое беспокойство?
— Я… э-э…
— Подумайте об этом. А я пока сбегаю кое-куда перед выходом. — Она вышла из офиса, а Дон выглянул в маленькое окно. В отдалении, за пределами кампуса, была видна правильная решётка улиц. Он запустил руку в карман шортов и достал оттуда датакомм.
— Позвонить Саре, — произнёс он, и через мгновение услышал её голос:
— Алло?
— Привет, дорогая, — сказал он. — Как ты?
— Нормально. Ты где?
— Да как раз в твоих старых владениях. Зашёл забрать твои бумаги.
— Как выставка в Галерее?
— Отлично; очень рад, что сходил. Слушай, я не хочу лезть в метро в час пик.
— И не надо.
— А Ленора — это аспирантка, которая здесь работает — собирается идти есть куриные крылышки, и…
— А мой муж обожает куриные крылышки, — сказала Сара, и Дон ясно различил улыбку в её голосе.
— Так ты не возражаешь, если я…
— Нет, конечно, нет. Тут мне как раз только что звонила Джулия Фейн. У неё билеты в театр на сегодня, но Хауи расхворался и отказался идти, и она спрашивала, не пойду ли я с ней; я как раз собиралась тебе звонить.