— И что ты там должен сделать?
— Поискать материал в сети, а потом рассказать, что я о нём думаю.
— На какую-то конкретную тему?
— Нам дали несколько на выбор, — сказал Перси. — Я ещё не выбрал.
Сара взглянула на Дона. Она подумала было предложить Перси тему биоэтики роллбэка, но для Дона она уже и так была слишком болезненной.
— Я думал, может быть, что-нибудь про аборты, — продолжал Перси.
У Сары на мгновение случился шок. Господи, мальчику всего тринадцать. Но…
Но аборты, контрацептивы, планирование семьи — дети должны знать про эти вещи. У Перси день рождения был в июле, то есть ему исполнится четырнадцать уже после окончания восьмого класса, но у большинства его одноклассников дни рождения приходятся на учебный год, а в четырнадцать лет уже запросто можно и забеременеть, и сделать кого-нибудь беременной.
— А ты что думаешь насчёт абортов, бабушка? — спросил Перси.
Сара поерзала на стуле. Она чувствовала на себе взгляд Анджелы, матери Перси, и взгляд Эмили, своей собственной дочери.
— Я думаю, что каждый родившийся ребёнок имеет право быть желанным, — сказала она.
Перси подумал над этим.
— А если парень и девушка решили завести ребёнка, а потом, до того, как он родился, она передумала. Что тогда?
В её внуке определённо было что-то от неё; она сама потратила массу времени, раздумывая именно над этой проблемой. Вообще-то, если подумать, это был один из вопросов, интересовавший инопланетян с Сигмы Дракона. Вопрос номер сорок один: имеет ли партнёр, физически вынашивающий ребёнка, право прекратить беременность, которая изначально была обоюдно согласована. Сара помнила, как долго она думала над этим вопросом, когда составляла свой собственный набор ответов тогда, столько лет назад.
Она отхлебнула из стоящего перед ней стакана с водой.
— Я долго мучилась с этим вопросом, дорогой, — сказала она. — Но сейчас мой ответ — что последнее слово за матерью.
Перси ещё немного подумал.
— Бабушка, это просто небоверх, что ты мне про это рассказала.
— О, спасибо, — неуверенно ответила Сара. — Наверное.
Глава 32
Назавтра рано утром Дон сидел на диване, просматривая на датакомме почту. Было два сообщения от знакомых, которые просили его о том же, чего хотел Рэнди Тренхольм, письмо от брата с карикатурой, которая, как он думал, понравится Дону, и…
Би-ип!
Пришло новое сообщение. Адрес отправителя…
Бог ты мой…
В поле «От» стояло ldarby@utoronto.ca.
Он открыл сообщение, и его глаза пробежали текст сумасшедшими скачками, пытаясь впитать его как единое целое. А потом, с бешено колотящимся сердцем, он перечитал его внимательно от начала до конца:
Привет, Дон
Наверное, ты считал, что никогда больше обо мне не услышишь, и, я думаю, мне глупо надеяться на ответ, потому что я знаю, я была не слишком-то чуткой в последнюю нашу встречу, но чёрт возьми, мне тебя не хватает. Не могу поверить, что я это пишу — Гэбби поначалу подумала, что я перепила — но я надеюсь, что мы можем встретиться и поговорить. Сыграть в скрэббл и всё такое… В общем, дай мне знать.
____________________
Будь добрее, ибо каждый встреченный тобой ведёт тяжёлую битву — Платон.
Дон поднял взгляд. У Гунтера было отличное чувство равновесия, и он запросто носил Сару, сидящую на приспособленном для этой цели деревянном кухонном стуле, вверх и вниз по лестнице; сейчас они спускались в гостиную.
— Доброе утро, дорогой, — сказала Сара своим обычным подрагивающим голосом.
— Привет, — сказал он.
Гунтер поставил стул на пол и помог Саре подняться на ноги.
— Что-нибудь интересное в почте? — спросила она.
Дон быстро выключил датакомм.
— Нет, — сказал он. — Ничего интересного.
Первый день воссоединения Дона и Леноры шёл хорошо до самого вечера. Они как раз заканчивали ужинать в её полуподвальной квартирке на Эвклид-авеню — они заказали китайскую еду в кулинарии на вынос после того, как целый день бродили по центру города, разглядывая витрины.
— И в результате, — говорила Ленора, продолжая рассказ о своей жизни с тех пор, как они расстались, — университет меня выпотрошил. Они сказали, что я не оплатила обучение вовремя, но я оплатила. Я сделала перевод перед самой полночью последнего дня оплаты. Но они начислили мне штраф, как за один день просрочки.
Дон никогда не ел «печеньки-гадания», но любил их разламывать и смотреть, что внутри. В этот раз ему попалось «Перспектива благоприятных перемен».
— И сколько это? — спросил Дон, имея в виду пеню.
— Восемь долларов, — ответила она. — Я собираюсь сходить завтра в бухгалтерию и поругаться.
Дон придвинулся к ней, чтобы посмотреть, какое предсказание выпало ей. «Предприятие будет успешно». Он кивнул, давая понять, что прочитал его.
— Можешь сходить, — сказал он, — но ты там полдня потеряешь.
В её голосе было отчаяние.
— Но ведь нельзя позволять им делать такое!
— Но восемь баксов этого не стоят, — сказал Дон. Он поднялся со стула и начал прибирать со стола. — Тебе нужно научиться правильно выбирать главное сражение. Бери пример с меня. Когда я был в твоём возрасте, я…
— Не говори этого.
Он повернулся и посмотрел на неё.
— Что?
Она скрестила руки на груди.
— Не говори ерунды вроде «Когда я был в твоём возрасте». Я не хочу ничего подобного слышать.
— Но лишь хочу, чтобы ты не проходила через…
— Проходила через что? Через собственную жизнь? Наживала собственный опыт, набивала собственные шишки? Я хочуучиться на собственных ошибках.
— Да, но…
— Но что? Мне не нужен отец, Дон. Мне нужен друг, любовник. Мне нужен кто-то равный.
Его сердце упало.
— Я не могу стереть своё прошлое.
— Нет, конечно, нет, — сказала она, шумно крутя на пальце бумажный пакет из-под китайской еды. — Таких здоровых ластиков не делают.
— Да ладно, Сара, я…
Дон застыл, моментально осознав свою ошибку. Он почувствовал, что краснеет. Ленора кивнула, словно получив подтверждение своим худшим подозрениям.
— Ты только назвал меня Сарой.
— Господи, Ленора, прости. Я не…
— Она всегда здесь, верно? Висит между мной и тобой. И так будет всегда. Даже когда она…
Леноза замолчала, вероятно, сообразив, что зашла слишком далеко. Но Дон подхватил её мысль.
— Да, она останется, даже после того… после того, как уйдёт. Это реальность, с которой приходится мириться. — Он помолчал. — Я ничего не могу поделать с тем, что я живу дольше, чем…
— Чем девяносто девять процентов населения Земли, — сказала Ленора, и он на мгновение впал в ступор, оценивая правильность этого утверждения. Он почувствовал спазм в желудке, когда осознал, что оно вполне правдоподобно.
— Но ты не можешь просить меня отрицать эту реальность или то, что я пережил, — сказал он. — Ты не можешь просить меня забыть моё прошлое.
— Я не прошу об этом. Всё, чего я прошу…
— Чего же? Держать это при себе?
— Нет, нет. Просто не надо, в общем, всё время про это упоминать. Мне это тяжело. Ну, то есть, чёрт возьми, что за мир был тогда, когда ты родился? Ни домашних компьютеров, ни нанотехнологий, ни роботов, ни телевидения…
— Телевидение было, — сказал Дон. Правда, чёрно-белое.
— Ладно, ладно. Но ты ведь пережил… пережил иракскую войну. Ты застал Советский Союз. Ты видел, как люди ходят по Луне. Застал конец апартеида, и в Южной Африке, и в Штатах. Пережил Месяц Ужаса. Ты жил, когда обнаружили сигналы внеземной цивилизации. — Она покачала головой. — Твоя жизнь — это мой учебник истории.
Он хотел было сказать «Так что тебе лучше слушать, когда я рассказываю, чему жизнь меня научила», но остановил себя, не дав словам вырваться на свободу.