Как Дон узнал из интернета, компания под названием «Реювенекс» владела ключевыми патентами на технологию роллбэка и могла назначать практически любую цену, которая, по её мнению, дала бы её акционерам наилучшие дивиденды. Удивительно, но за два года прошедщие с тех пор, как она появилась на рынке, меньше трети роллбэков делалось мужчинам или женщинам возраста Сары с Доном или старше — при том, что больше десятка их было сделано людям сорока-пятидесяти лет, которые, по-видимому, запаниковали при виде первых седых волос и у которых нашлась пара лишних миллиардов.
Дон прочитал, что самой первой биотехнологической компанией, чьей целью было обратить вспять старение человека, была «Герон» Майкла Веста, основанная в 1992. Она находилась в Хьюстоне, что в те времена было оправдано: её начальный капитал исходил от группы богатых техасских нефтяников, жаждущих того единственного, что они не могли пока купить за деньги.
Но нефть осталась глубоко в прошлом тысячелетии. Теперь максимальная плотность миллиардеров наблюдалась в Чикаго, центре нарождающейся индустрии холодного термоядерного синтеза, отпочковавшейся от «Фермилаб», и поэтому «Реювенекс» тоже был здесь. Карл сопровождал Дона и Сару в их поездке в Чикаго. Он всё ещё был полон сомнений и хотел убедиться, что о родителях позаботятся как следует.
Ни Дон, ни Сара раньше не бывали в частных больницах; в Канаде их практически нет. В их стране нет и частных университетов, и Сара гордилась этим фактом: образование и здравоохранение, как часто говорила она, должны быть заботой всего общества. Однако некоторые из их друзей посостоятельней, случалось, не хотели ждать своей очереди на процедуры в канадских больницах и потом рассказывали, в какой роскоши лечатся богатеи к югу от границы.
Однако клиенты «Реювенекс» стоят особняком. Даже голливудские кинозвёзды (для Дона — эталон супербогатства) не могли позволить себе их процедур, и богатство штаб-квартиры «Реювенекс» превышало всякое воображение. Места общественного пользования заставили бы краснеть от стыда самые фешенебельные отели, а оборудование лабораторий и стационаров выглядело более футуристично, чем всё, виденное Доном в фантастических фильмах, которые заставлял его смотреть внук Перси.
Процедура роллбэка началась с полного сканирования всего тела и составления каталога проблем, которые возможно исправить: повреждённых суставов, частично закупоренных артерий и тому подобного.
Теми, что не угрожают жизни прямо сейчас, займутся после завершения омоложения; за те, что требовали немедленного внимания, принимались не откладывая.
Саре требовалось новое бедро и коррекция обоих коленных суставов, а также полноскелетальное вливание кальция; всё это можно было сделать после омоложения. Дону же не помешала бы новая почка — одна из его собственных практически не работала; однако после омоложения они смогут клонировать её из его собственных клеток и потом пересадить. Ему также были нужны новые хрусталики в оба глаза, новая простата и так далее, и тому подобное; это напоминало ему список покупок, составленный доктором Франкенштейном для Игоря.
С применением методов традиционной хирургии, лапароскопии и впрыснутых в кровоток роботов-нанотехов все не терпящие отлагательства операции у Сары были выполнены за девятнадцать часов, у Дона — за шестнадцать. Это было вмешательство того рода, что доктора обычно не рекомендуют пациентам преклонного возраста, поскольку операционный шок может перевесить приносимую операцией пользу — как им сказали, во время работы с одним из Сариных сердечных клапанов и правда было несколько рискованных моментов. Однако в целоме они перенесли хирургию сравнительно хорошо.
Одно только это уже стоило целое состояние — и провинциальная страховка Дона и Сары не покрывала такого рода процедуры, если они выполняются в Штатах — но то был сущий пустяк по сравнению с собственно генетической терапией, которая должна была восстановить ДНК в каждой из триллионов соматических клеток их тел. Ключевым её элементом было удлинение теломеров, но требовалось сделать и многое другое: каждая копия ДНК должна быть проверена на наличие ошибок, внесённых в ходе предыдущих копирований, и если ошибки найдены — а в ДНК пожилого человека таких ошибок миллиарды — они должны быть исправлены путём переписывания всей цепочки нуклеотид за нуклеотидом — очень тонкая и сложная операция, если она производится над живой клеткой. Затем свободные радикалы должны быть связаны и вымыты из тела, регуляторные последовательности приведены в исходное состояние, и прочее, и прочее — сотни процедур, каждая из которых устраняет определённый тип повреждений.