— В любом случае, — сказал Дон, — спасибо за то, что позволили мне зайти за бумагами позже. А теперь мне нужно двигаться.
— В Галерею Искусств?
— Вообще-то я бы хотел сначала перекусить. Что у вас есть в окрестностях?
— Есть «Герцог Йоркский», очень неплохой. На самом деле…
— Да?
— Ну, я довольно серьёзно раздумываю о том, чтобы подать заявление в Новую Зеландию. Я бы хотела вас порасспросить. Не возражаете, если я с вами пообедаю?
Глава 21
Дон с Ленорой вышли на улицу. Солнце стояло высоко в белесом небе, влажность удушала. На юге сквозь дымку проглядывала Си-Эн Тауэр. В кампусе было пустынно — каникулы, но Фронт-стрит была запружена толпой, состоящей примерно напополам из местных служащих и туристов, плюс несколько роботов — и все куда-то сломя голову торопились. По дороге до ресторана Дон и Ленора болтали о Новой Зеландии.
— Это замечательное место, — говорил он, — но должен вас предупредить — у них есть раздражающая привычка класть в гамбургеры ломтик свёклы и… о, гляньте-ка! — У обочины была припаркована машина. Он указал на её бело-синий номерной знак: PQHO-294, со стилизованной короной вместо дефиса, как это принято в Онтарио. — Qoph.
Брови Ленор вспрыгнули на лоб.
— Название еврейской буквы! — радостно воскликнула она. — Вы играете в скрэббл? — Каждый серьёзный игрок в скрэббл помнит наизусть горстку полезных слов, в которых есть «Q», но отсутствует «U».
Он улыбнулся.
— О да!
— Я тоже, — сказала Ленора. — Всегда практикуюсь на номерных знаках. Пару недель назад видела две стоящие рядом машины с анаграммами «barf» и «crap»[34] на номерах. Потом весь день ухохатывалась.
Они продолжили путь, снова заговорив о Новой Зеландии, и к тому времени, как добрались до ресторана, уже практически исчерпали тему — Дон рассказал всё, что знал. «Герцог Йоркский» оказался двухэтажным баром-рестораном на тихой улочке к северу от Блур-стрит. В других зданиях на этой улице — респектабельных отреставрированных особняках — похоже, размещались офисы дорогих адвокатов и финансовых консультантов. Их провели в кабинку у задней стены первого этажа и усадили там. Из колонок доносилась рок-музыка — или как там современные дети называют то, что слушают. К счастью, в ресторане был кондиционер.
Неподалёку от них был столик, за которым сидели трое мужчин. Официантка примерно Ленориных лет и почти такая же симпатичная, одетая в тесный топ с очень низким вырезом, принимала у них заказ — они просили к еде бутылку вина.
— Красное или белое? — спросил один из мужчин, глядя на остальных.
— Красное, — ответил тот, что сидел слева от него, и тот, что справа повторил: — Красное.
Первый вскинул голову к официантке и изрёк:
— Я услышал красное.
Ленора перегнулась через стол и прошептала Дону, указав в сторону этой троицы кивком головы:
— Вау! У него, должно быть, синестезия[35].
Дон восхищённо рассмеялся.
Та же самая официантка подошла и к ним. Она была высокой и широкоплечей, с шоколадно-коричневой кожей и иссиня-чёрными волосами до пояса.
— Что будете за… о, Ленни! Я тебя и не узнала, дорогуша.
Ленора виновато улыбнулась Дону.
— Я тут подрабатываю два раза в неделю.
У него перед глазами вдруг возникла картина Леноры, одетой как официантка, у которой на бэджике на груди значилось «Гэбби». Гэбби, прижав руку к крутому бедру, секунду оценивающе осматривала его.
— И кто он? — спросила она с напускной серьёзностью, словно спутник Леноры обязан был пройти её проверку.
— Это мой знакомый, Дон.
— Здравствуйте, — сказал он. — Приятно познакомиться.
— Мне тоже, — ответила Гэбби и снова обратилась к Леноре. — Увидимся в субботу в банке?
— Обязательно.
Габби приняла у них заказ на напитки. Ленора заказала бокал белого вина; Дон — свою всегдашнюю диетическую колу. Он был рад, что компании «Пепсико» и «Кока-кола» наконец-то объединились; он терпеть не мог эту дурацкую игру в «Пепси подойдёт?» в заведениях, где кока-колу не подавали.
35
Нейрологическое расстройство, когда раздражение одного органа чувств вызывает ощущения, характерные для другого, например, запах воспринимается как звук.