Он замолк и застыл, став таким же неподвижным, как, несомненно, Билл в своём выстланной щёлком гробу.
— Боже… мой, — сумел выговорить Майк через какое-то время. — Боже мой. Прости, сынок, дыхание перехватило. Ты похож на Билла как две капли воды. — Он прищурил свои глаза-бусины и насупил свою единственную бровь, сейчас серую, словно грозовая туча. — Кто… кто ты такой?
— Майки, — сказал Дон, — это я. Дон Галифакс.
— Нет, это… — Но он снова замолчал. — Господи, это… ты правда выглядишь как Донни, но…
— Роллбэк, — сказал Дон.
— Но как ты смог…
— За меня заплатили.
— Боже, — сказал Майк. — Это потрясающе. Ты… ты выглядишь сказочно.
— Спасибо. И спасибо, что пришёл. Для Билла ты многое значил.
Майк продолжал пялиться на него, и Дон от этого чувствовал себя не в своей тарелке.
— Маленький Донни Галифакс, — сказал Майк. — Не могу поверить.
— Майки, пожалуйста. Я просто подошёл поздороваться.
Старик кивнул.
— Прости. Просто я ни разу не видел никого, кто прошёл роллбэк.
— Я тоже, до недавнего времени, — сказал Дон. — Но я не хочу об этом говорить. Ты что-то рассказывал о любви Билла к кленовому сиропу?
Майк секунду помедлил, явно задумавшись, задать ли ещё несколько вопросов о том, что произошло с Доном, или принять предложение сменить тему. Потом кивнул — решение принято.
— Помнишь, как наш отряд каждую зиму ходил на север от седьмого шоссе собирать сок? Билл был на седьмом небе! — Судя по лицу Майка, он сразу же понял, что, вероятно, выбрал не слишком подходящую обстоятельствам метафору, но это лишь заставило его продолжать рассказ дальше, и скоро тема омоложения была забыта. Пэм внимательно слушала, но Дон обнаружил, что шарит взглядом по толпе собравшихся в поисках знакомых лиц. Билл всегда был более популярен, чем Дон — более общителен и спортивен. Интересно, сколько людей придёт на его собственные похороны, и…
И при этой мысли у него упало сердце. Никто их этих людей, это уж точно. Ни его жена, ни его дети, ни единый из друзей его детства. Они умрут задолго, очень задолго до него. О, его внуки, возможно, переживут его; но прямо сейчас их здесь не было, и их родителей он тоже не видел. Надо полагать, Карл и Анджела были где-то в другой части церкви, вероятно, хлопотливо поправляя воротнички и одёргивая одежду на детях, которые редко одевались подобным образом, если такое вообще когда-нибудь было.
Через несколько минут ему произносить надгробную речь, и он будет вспоминать прошлое брата, случаи из его жизни и поучительные истории, которые могут показать, каким отличным парнем был Билл. Но на его собственных похоронах не будет никого, кто смог бы рассказать о его детстве и юности, никого, кто помнил бы первые восемьдесят или девяносто лет его жизни. Всё, что он сделал в жизни до сих пор, будет забыто.
Он извинился перед Пэм и Майком, который перешёл от пристрастия Билла к кленовому соку к похвалам его осмотрительности.
— Когда мы играли на улице в хоккей, и вдруг появлялась машина, Билл всегда первым кричал «Машина, машина!», — говорил Майк. — Я всегда буду помнить, как он это кричал. «Машина! Машина!» Он ведь…
Дон перешёл из нефа в переднюю часть церкви. Витражное окно бросало на деревянный пол цветные пятна. Сара теперь сидела на крайнем правом месте второго ряда с видом одиноким и уставшим, её трость висела на подставке для молитвенника на спинке передней скамьи. Дон подошёл ближе и присел рядом.
— Как у тебя дела? — спросил он.
Сара улыбнулась.
— Всё нормально. Устала. — Она озабоченно сощурилась. — А у тебя как?
— Пока держусь, — ответил он.
— Хорошо, что столько людей пришло.
Он снова осмотрел собравшихся; в глубине души ему хотелось, чтобы их было меньше. Он терпеть не мог говорить перед большими собраниями. В голове всплыла старая шутка Джерри Сайнфелда[60]: больше всего большинство людей боятся публичных выступлений; второй по распространённости страх — смерть; из чего следует, что на похоронах вы должны больше жалеть того, кто выступает с надгробной речью, чем того, кто лежит в гробу.
Вошёл священник — низкорослый чернокожий мужчина лет сорока пяти с уже начинающими седеть и редеть волосами — и скоро служба пошла своим чередом. Сидящая рядом с ним Сара держала его за руку.
У священника был на удивление мощный для его комплекции голос, и он прочёл с собравшимися несколько молитв. Дон склонил голову вместе со всеми, но не закрывал глаз и смотрел на узкую полосу пола между своей скамьей и стоящей впереди.
60
Американский комик (род. 1954), прославившийся ролью самого себя в сериале «Сайнфелд» (1989–1998).