Она улыбнулась своей лучистой улыбкой.
— Я правда тебя люблю, — сказала она. — Всем сердцем.
Он ответил, вложив в слова всю глубину своих чувств.
— И я тоже тебя люблю, Ленора. — Он смотрел в её прекрасное лицо, с веснушками, зелёными глазами, рыжими волосами, словно выжигая их в памяти. — И, — добавил он, чувствуя, что это абсолютная правда, — всегда буду любить.
Она снова улыбнулась.
— Но, — продолжил он, — я… мне так жаль, любимая, но… — Он сглотнул и заставил себя встретиться с ней взглядом. — Но сегодня мы с тобой видимся в последний раз.
Глаза Леноры широко распахнулись.
— Что?
— Прости.
— Но почему?
Дон упёрся взглядом в потёртый ковёр.
— Я настолько взрослый, насколько вообще возможно для человеческого существа, и пришло время повести себя по-взрослому.
— Но Дон…
— У меня есть обязательства перед Сарой. Я нужен ей.
Леннора начала тихо плакать.
— Мне ты нужен тоже.
— Я знаю, — сказал Дон едва слышно. — Но я должен это сделать.
Её голос надломился.
— О Дон, пожалуйста, нет…
— Я не могу дать тебе всё, что тебе необходимо, всё, чего ты заслуживаешь. У меня… прежние обязательства имеют преимущество.
— Но нам было так хорошо вместе…
— Да, было. Я это знаю — и потому мне так трудно это делать. Хотел бы я, чтобы был другой способ. Но другого нет. — Он проглотил подступивший к горлу комок. — Звёзды сложились против нас.
Дон медленно и печально шакал к станции метро, натыкаясь на прохожих, включая одного робота, на тротуаре Блур-стрит. Его оббибикали, когда он попытался её перейти, не дождавшись зелёного света.
Ему не хотелось делать пересадку — что было необходимо, если бы он выбрал кратчайший маршрут — и поэтому он решил сесть на поезд, идущий на юг. Он сначала спустится по одной стороне большого U, а потом проедет почти всю длину второй стороны.
Он ждал прибытия поезда. Когда поезд пришёл, возникла мешанина пассажиров, пытающихся войти в то время, как другие всё ещё выходили. Дон вспомнил, как это было во времена его молодости: те, кто хотел войти, стояли по бокам от двери вагона и терпеливо ждали, пока выйдут все, кто собирался выходить. Где-то по пути к сегодняшнему дню эта малая толика цивилизованности — наряду с другими мелочами, благодаря которым Торонто когда-то заслуженно носил прозвище «Город Добрый» — потерялась вопреки призывам громкоговорителя проявлять взаимное уважение.
Народу было много, но ему удалось найти свободного место. Он уселся, ни на секунду не задумавшись. Он привык, что ему уступают место; какие-то крохи вежливости, надо полагать, ещё уцелели. Но тут ему пришло в голову, что хотя ему и правда с сегодняшнего дня восемьдесят восемь, в поезде были люди, которые выглядели на столько лет, и которым на самом деле необходимо было присесть. Он вскочил и жестом предложил одетой в сари пожилой женщине занять его место, за что бы награждён очень благодарной улыбкой.
Так получилось, что он сел в первый вагон. На Юнион вышло очень много народу, так что Дон пробрался к переднему окну, рядом с кабиной машиниста с роботом внутри. Некоторые участки туннелей были цилиндрическими и освещались светящимися кольцами, установленными через равные интервалы. Эффект напоминал ему старый телесериал «Туннель времени», сериал, который он любил не меньше «Робинзонов космоса» за его стильное оформление, в то же время морщась от тупизны его сценариев.
В конце концов, нельзя вернуться в прошлое.
Сделанного не воротишь.
Прошлое не изменить.
Ты можешь лишь изо всех сил стараться встретить будущее с высоко поднятой головой.
Поезд, грохоча, нёсся сквозь темноту, везя его домой.
Дон вошёл в прихожую и помедлил, глядя на плитку, на место, где однажды лежала упавшая Сара и дожидалась его возвращения. Он преодолел все шесть ступенек одним прыжком и ворвался в гостиную.
Сара стояла возле камина, глядя то ли на голографии внуков, то ли на свою награду из Аресибо; со спины невозможно было определить.
Она повернулась, улыбнулась и двинулась к нему. Дон автоматически расставил руки, и она шагнула в его обьятия. Он легко прижал её к себе, опасаять поломать кости. Её руки на его шее казались веточками, которые шевелит дуновение ветра.
— И снова с днём рождения, — сказала она.
Он посмотрел мимо неё на висящий нед каминной доской телевизор, где 17:59 как раз сменилось на 18:00. Когда они выпустили друг друга, она пошла в сторону кухни. Вместо того, чтобы обогнать её, Дон пошёл следом, делая один шаг на два её шага.