Сестрёнка безусловно была расстроена тем, что мама теперь калека, но щенячья тоска из глаз ушла. Она даже улыбалась и смеялась с наших шуток. Мы же с мамой Джуди в некоторых местах разговора о перспективах, протезах и инвалидности загадочно переглядывались, что заметила мама Бетти и время от времени с подозрением на нас косилась, но уточнять не стала. Да мы бы и не сказали. Кто знает, сколько в электронике палаты записывающих устройств? Тех же обычных жучков я нашел аж три штуки. Так что… «Сурпрыз буит», ага!
Дома же, под ворчание Джи: «А зачем тогда мы пёрлись в магазин», решили ничего не готовить, а просто заказали пиццу, которую и стрескали под разговоры. Пенни уже откровенно клевала носом, поэтому было решено идти по кроваткам. Так как Пенни выразила решительное желание спать у меня в комнате мама мне выдала матрац и заговорщическое подмигивание.
Как-то само собой получилось, что матрац с моей кровати был тоже стянут на пол и объединён с моим. Пенни переодевалась в пижамку прямо при мне, даже не смущаясь, а кажется, наоборот красуясь. Единственно от лифчика девушка избавлялась уже надев верх пижамы. Не знаю, может быть у нас бы что-нибудь и произошло, даже с учётом её усталости, больно уж многозначительные взгляды были у девушки, но…
От нежных поцелуев и милого курлыканья всяких глупостей нас оторвал настойчивый стук в дверь. Открывать пошла Пенни, потому, что у меня стояло обстоятельство, не позволяющее даже в пижаме показываться кому-то на глаза.
За дверью была насупленная Джинджер.
— Я буду спать сегодня с вами. — Объявила Джи, заходя со своим матрацом и одеялом с подушкой в руках. — Не хочу одна… — Моська у неё была, правда, чересчур хитрая и у меня появилось ощущение, что на девочку напал приступ сестринской ревности.
Постелилась она так же вплотную к нам и спихнула меня на край, устраиваясь посередине. Теорию о ревности, кстати, подтвердили торжествующие взгляды, бросаемые на Пенни… Правда сестрёнка кое о чём, забыла… А именно о безумной страсти Пенелопы к рыжим деткам, за что и поплатилась, оказавшись стиснута в объятиях моего Черного Солнышка. Кстати, судя по Пенни она вот вообще не расстроилась. И я её понимаю, моя сестра — настоящая пупуська, обречённая быть перманентно затисканной до того момента, пока не подрастет.
На умоляющие взгляды Джи я только мстительно оскалился и присоединился к тисканью. Так мы и уснули, обняв девочку, которая, кстати, довольно быстро смирилась со своим положением и даже уснула быстрее Пенни с довольной улыбкой на лице. А я подозревал, что эта жопка на самом деле кайфует от обнимашек и просто изображает что-то типа цундеристой малявки.
Уже засыпая, последним из нашей компании, слышал, как звонил домашний телефон и тихий голос матери. Подозреваю, что Ванда начала исполнять свой план. Надеюсь, что всё у неё получится, дай Император. Поворочавшись в постели еще час, раздумывая и переживая всё-таки провалился в сон.
***
Я висел на какой-то хреновине, под ногами был, обрыв уходящий в бесконечность. Всё вокруг было из металла, во рту ощущался вкус крови, а лицо саднило от полученных недавно ударов.
Надо мной стоял… Дарт Вейдер…
— Ты убил моего отца! — Прокричал я ему в ярости.
— Нет, Тобиас, — ответил он, а я испытал изумление. Впрочем, оно не шло ни в какое сравнение с тем, что он сказал дальше. — Я — твой Отец!
Он снял с себя чёрный шлем и открыл мне своё лицо. Под шлемом скрывалась лысая голова… Барона фон Штрукера. Того самого, как из комиксов. Лысый, со злобным выражением на лице, и кучей шрамов.
— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! — Заорал я от ужаса и ярости!!! Этого не может быть! Это не может быть правдой! Осознание этого кошмарного факта просто рвало мне душу.
Фон Штрукер нагнулся и за шкирку поднял меня на вытянутой руке. На груди, вместо прибора жизнеобеспечения красовалась эмблема Альфа Легиона после предательства.
— Не «нет», сынок, а «Гидра Доминатус». — После этого он закинул меня на плечо и как мешок с картошкой понёс в сторону створок выхода. — Пойдём домой, Тобиас. Вживим бомбу тебе в голову и будем жить, как нормальная семья.