Сначала скрипеть, а потом рваться, как бумага. Свистели срываемые болты, визжал металл, а кузов нашего грузовичка раскрывался, как бутон цветка. Думаю, все уже поняли на кого я подумал, да? А теперь вспомнил о своих конвоирах, которые не знали куда деть себя и своё оружие, оглядываясь по сторонам и беспорядочно размахивая стрелялом. Вспомнил непростой характер Магнето…
Блин, а ведь девки-то просто свою работу делали… Жалко даже, если их размажут сейчас.
А тем временем стены фургончика закручивались рулончиками, пушки девчонок согнуло под неестественным углом, пистолеты сами вылетели из кобур порвав защелки и исчезли где-то в небе. «Не пиз*анулось ли кому на голову», подумал я. Это, было эпично, вот честно. Вот еще если бы во время «разбора» нашей бибики кто металл включил… Было бы вообще уууух. Правда саундтрек у меня тоже был. Из матерщины окружающих. За спиной мазафакала водитель, вокруг меня мазафакали вояки, кстати их по рукам и ногам скрутили полосы металла. Лопнула моя цепь у каждого места соединения. Звякнули лямки у стены и упали. Потом что-то щёлкнуло внизу и сапоги распались на половинки. За ними звякнули на пол рукавички, потом отлетел от меня раскрывшийся ошейник и маска. Они, оказывается два в одном были.
Ну в общем картина такая — машина, приземлившаяся на грунтовую дорогу, выглядит как раскрывшийся цветок, шестеро связанных металлом вояк, включая водителя, её соседку и я. Стою в развевающихся на ветру труселях, эпично любуюсь на закат. Су*а, а прохладненько уже, блин. Не могли труханы с начёсом выделить. Скопидомы.
Напротив меня, чуть менее эпично, но тоже ничего, стояла Магнето в тёмно-бордовом брючном костюме и сапогах. Не понял, а где шлем и плащ? А где доспех? Рядом с ней стояла большая киса. Вот реально. Женщина лет тридцати, высокая, лохматая, волосы цвета пшеницы. Черты лица диковатые, слегка кошачьи, немного выступают верхние клыки над нижней губой. Её даже можно было назвать привлекательной или даже красивой, если бы не злющее выражение лица. Если проводить аналогию с котиками, то она выглядела так, как будто ей чесали задницу в районе хвоста. Только этот самый хвост не мотылялся. На ней белая футболка, поверх накинут жилет с меховым воротничком, потёртые джинсы и высокие черные берцы.
Смотрю я, значит, на них, они смотрят на меня. Вояки сидят молча, но зыркают и на меня, и на барышень-спасателей.
— Кхм. Кхм. — Прокашлялся, насторожено смотрю на Магнето. — Леди, добрый вечер, а вы пришли меня спасать?
— Да, Тобиас — ответила Леншерр начиная идти в мою сторону. — Ты меня помнишь?
Естественно, блин, я тебя помню. Такое забудешь, блин.
Делаю вид, что присматриваюсь и расплываюсь в улыбке.
— Мисс Леншерр, мэм. — и правду ей, правду. Я действительно испытываю облегчение и действительно рад им. — Здравствуйте! Я безумно рад вас видеть! Вы мне поможете? Я домой шел с тренировки, сел на лавочку, а потом темнота. И меня обокрали! Все вещи исчезли и телефон!
— Подожди, Тобиас, не части. — улыбнулась она, подойдя и взъерошив мне волосы, вот… Рррр… Ладно, заслужила сегодня, так уж и быть! Магнето тем временем повернулась к военным. Голос её стал холодным, неприветливым — Где его вещи?
Та самая, которая заговорила со мной в первый раз ответила, что от вещей избавились сразу, как переодели. Отправились мои вещи в помойку в ближайшей подворотне. Эх… И мобилка и костюм для треньки и любимые кроссовки. Два портсигара серебряных, три магнитофона импортных… Все, что нажито непосильным трудом!
Тут уже Магнето снова повернулась ко мне. Киса, кстати, тоже подошла. Стояла в паре метров и злобно рассматривала пленный военных.
— Тобиас, они с тобой что-нибудь делали? — скованные женщины напряглись, угрозу из голоса Эрики Леншерр не услышал бы только глухой.
— Нет, мэм. Военные наоборот меня успокаивали и обращались хорошо. — Я действительно не хотел, чтобы с ними чего-то сделали. Они своей стране служат, да даже если наёмники простые, и фиг с ними, пусть живут. У них дети могут быть, жены, мужья. А мне они действительно ничего плохого не делали. Да и убили бы их — всем нас*ать. Тот, кто отдаёт приказы еще пошлёт. И еще. И горе будет только множиться. Поэтому добавил в голосе просьбу. — Не делайте им ничего, пожалуйста.
Знаете, я не тешу себя надеждой, что люди изменятся, станут добрыми и честными. Нет, я бы этого хотел, жаль, что подобное неосуществимо. Но судя по благодарным взглядам из-под масок, если кому-то из них прикажут меня пристрелить, то они как минимум замешкаются. Да, не велика победа, но убей их всех сейчас, и подруга этих женщин при подобном приказе нажмёт на курок с радостью и наслаждением. Быть добрым эгоистом — выгодно. В долгой перспективе. Возможно — в очень долгой.