Некоторые из его коллег-страховщиков, кажется, считают, что им слишком уж досаждают клиенты, но Джек с этим не согласен. «Работа у нас проще простого, — говорит он в ответ на нытье коллег. — Имеется полис, то есть контракт, в котором все прописано: за что платить, за что — нет. Должен — плати. Не должен — платить не надо. Так что надоедай не надоедай, отбрехаться всегда можно».
И обижаться не надо, и кипятиться. Как бы там ни было, не бери в голову. Делай свое дело, а сделав, занимайся сёрфингом.
Такова жизненная позиция Джека, и она себя оправдывает. И в отношениях с Мать-Твою Билли — тоже, потому что в случаях большого пожара он поручает дело Джеку. И это единственно разумное решение: ведь раньше Джек подвизался в шерифской службе, пока его оттуда не выперли, — расследовал пожары.
Потому Джек и знает, что, если загорелось в доме, первым делом надо дом осмотреть.
СОП — стандартная оперативная процедура — это и есть расследование. Сначала осматриваешь дом снаружи, потом проникаешь внутрь. Внешний осмотр может многое подсказать о том, что произошло внутри.
Он проходит в резную железную калитку, аккуратно закрывая ее за собой, потому что слышал, как лаяла собака.
Двое маленьких детей потеряли мать, думает Джек, пусть хоть собака у них останется.
Калитка ведет во внутренний дворик, окруженный саманной стеной. Разбитая дорожка вьется вокруг сада камней, что справа, а слева огибает маленький пруд с карпами. Вернее, бывший пруд, думает Джек. Пруд весь засыпан пеплом. Мертвые рыбы — некогда золотисто-оранжевые, а теперь черные от сажи, — плавают брюхом кверху.
«Берем на заметку, — говорит в диктофон Джек. — Узнать стоимость рыб».
Он идет по саду к собственно дому.
Окидывает его взглядом и думает: «Вот черт…»
7
Он видел этот дом миллион раз с моря, но не догадался, что это именно он.
Построенный еще в тридцатых, дом этот — один из старейших на скале, что вознеслась над Дана-Пойнтом, — бревенчатый сруб, обшитый кедровым тесом, крыша тоже из теса.
Вот жалость какая, позор да и только, думает Джек, потому что дом этот сохранился с тех времен, когда местность здесь была нетронутой целиной. Вот тогда строили так уж строили.
Дом этот, думает Джек, выдержал шторма, и бури, и ураганы с Санта-Аны, опустошавшие эти скалы пожарами. И что совсем уж удивительно, выдержал он и проектировщиков, строителей отелей и налоговиков. Дом, как милая старая кумушка, царил над побережьем все эти годы, и вот хватило одной какой-то бабы с бутылкой и сигаретой, чтобы все пошло прахом.
Позор да и только, думает Джек, потому что всю свою проклятую жизнь, сколько помнит, глядел он на этот дом со стороны океана, глядел со своей доски и всегда думал: вот дом какой красивый!
Во-первых, выстроен он из дерева, а не из каких-нибудь там шлакоблоков или пенобетона. А дерево на сруб тогда брали только самое лучшее. В те времена, когда строили так уж строили, — использовали дерево выдержанное, сухое, и тес на обшивку тоже шел самый лучший; морские ветра, что были этому дому нипочем, сделали цвет его бурым — чем-то средним между коричневым и серым, и дом слился с пейзажем вокруг, стал частью этого побережья, такой же неотъемлемой, как бревна, которые намывает прилив. Бревен здесь теперь набралось немало — дом-то большой, хоть и одноэтажный, центральная часть и два крыла по бокам под углом в тридцать градусов к океану.
Глядя на дом, Джек видит, что центральная часть и левое крыло не тронуты пожаром. Закопченные, подтопленные, но в общем сохранились.
Чего не скажешь о правом, западном, крыле.
Не надо быть большим ученым, чтобы сообразить, что огонь занялся в западном крыле. Обычно где пожар начинается, там и выгорает больше всего. Это оттого, что там горит дольше.
Джек пятится на несколько шагов и снимает дом сперва одной камерой, затем другой. В одной из них пленка цветная, в другой — черно-белая. Ущерб лучше показывать в цвете, но некоторые судьи в качестве свидетельства принимают лишь черно-белые снимки, ссылаясь на то, что «цветные, особенно если дело касается большого пожара, чересчур драматичны и потому необъективны».
Могут подпалить малость и присяжных, думает Джек.
По мнению Джека, судьи в большинстве своем дураки каких мало.
Многие аджастеры знай себе щелкают полароидами. Джек же пользуется аппаратом с 35-миллиметровым объективом, потому что тогда снимки получаются крупнее, что важно, если предъявлять их в суде.