Взглянув в холодные, немигающие глаза Аркадия, Алик поспешно сказал, что не стоит волноваться, в Марине он уверен. Во всяком случае все, что связано с ней, он берет на себя. Аркадий криво улыбнулся и кивнул.
Вместе они до мелочей обговорили детали проникновения в квартиру бывшего мужа Ольги, не забыв и о непредвиденных ситуациях. Потом Аркадий, оставив Алика в машине, купил бутылку дорогого виски.
Ближе к вечеру они позвонили на мобильный Марине. Аркадий велел ей быстро собрать их вещи и на автобусе отправляться в какой-нибудь ближайший от Страсбурга городок. Там ей надлежало снять номер в отеле, оставить вещи, вернуться в «Холидей Инн» к полуночи и ждать их указаний. Еще он велел купить по дороге упаковку хорошего снотворного.
Марина попросила дать трубку Алику, но Аркадий, сказав, что у них впереди будет еще много времени для общения, прервал разговор.
Отмахнув от себя тревожные мысли, Марина набрала свой парижский номер: сынишка скоро ляжет спать, и она успеет пожелать ему спокойной ночи. К телефону подошел муж. Сдержанно поблагодарив за присланные деньги, он осведомился, когда же закончится Маринина командировка. Марина ответила, что скоро, и попросила позвать сына. Услышав нежный голосок Кирилла, она почувствовала ком в горле. Слезы мешали ей говорить. Она быстро сказала, что очень любит его и что они скоро увидятся.
Спустившись вниз, Марина переговорила с администратором, оставив за собой номер еще на сутки. Автобусная остановка находилась рядом, на площади. Служащий отеля помог ей отнести вещи, и через полчаса она уже выезжала из Страсбурга, стараясь не думать о неумолимо надвигающейся ночи.
Ольга замолчала, обессиленно прислонясь к дереву. Она даже не вытирала слезы, градом катившиеся по лицу.
Ни слова не говоря, Франсуа обнял ее за плечи и повел к машине. Через несколько минут они были у него дома…
С этого вечера и этой ночи для Ольги начался новый отсчет времени. Она осознала, что долгие годы до этого и не жила вовсе, а просто существовала. Теперь она словно встретилась сама с собой и окружающий мир заговорил с ней на своем волшебном языке.
Она лежала в объятиях уснувшего Франсуа, слушала биение его сердца, смотрела, как тихо колышутся занавески на окнах… Ей казалось, что кровать — это лодка, на которой они тихо плывут по вечности. Потом она услышала, как сначала робко, а потом все громче запела в саду какая-то утренняя пташка. А потом она уснула.
Спала Ольга крепко и без сновидений, пока не почувствовала, как кто-то стягивает с нее одеяло. Проснувшись, она в первую секунду не сразу поняла, где находится, а вспомнив все, счастливо засмеялась.
Просочившийся в спальню Кадо только этого и ждал. Поскуливая от радости, он запрыгнул на постель и комочком свернулся возле Ольги. Она подтянула одеяло, укрыв себя и щенка, и решила еще немного понежиться в тепле.
В кабинете, плотно прикрыв дверь, чтобы ей не мешать, Франсуа разговаривал с кем-то по телефону, и звук его приглушенного голоса доставлял Ольге почти физическое наслаждение.
Она вспоминала подробности прошедшей ночи, и улыбка блуждала по ее успокоенному, точно светящемуся изнутри лицу.
Франсуа на руках, точно девочку, отнес ее в спальню, опустил на кровать, бережно раздел, склоняясь, начал покрывать поцелуями ее тело, пока она, застонав, не стала стягивать с него рубашку. Ольга давно не испытывала таких острых ощущений от близости. Полностью подчинившись силе Франсуа, она потянулась ему навстречу.
И сейчас, вспоминая, Ольга почувствовала, как сладко ноет внизу живота. Она засмеялась и уткнулась лицом в подушку. Потом скинула одеяло, легко соскочила с кровати, сунула ноги в домашние шлепанцы Франсуа, укуталась в его махровый халат и вышла на балкон.
Было прохладно. Сквозь тучи проглядывало неяркое солнце. Листва была мокрой. Видно, под утро прошел дождь. Франсуа стоял на крыльце дома и раскуривал трубку.
Точно почувствовав взгляд Ольги, он поднял голову. Несколько секунд он молча смотрел на нее, потом повернулся и быстро вошел в дом. Через минуту Франсуа был уже наверху. Выдворив из спальни возмущенного Кадо, он прижал к себе Ольгу.
Она с наслаждением вдыхала запах его табака, дорогого одеколона и утренней прохлады. Касаясь теплой щекой его гладко выбритой холодной щеки, она чувствовала, что от желания у нее подкашиваются ноги. А через минуту Ольга уже не видела ничего, кроме склонившихся над ней потемневших глаз Франсуа.