Свет Того, что есть Я
Меня всегда привлекала аналогия со сновидением как наглядное объяснение этой моей так называемой жизни. Конечно, когда дело касается указания на мою истинную природу, ничто не заменит реального указывания и смотрения. Тем не менее аналогия со сновидением подтверждает то, что я вижу, когда Вижу, и помогает разорвать связь с крепко засевшими убеждениями.
Всё выглядит примерно так: когда я вижу сон, то переживаю на опыте мир, который реален для меня во сне. В этом мире сновидения возникает множество явлений — дома, машины, люди, животные, горы, облака — в кажущемся бесконечным разнообразии сцен, многие из которых возникают беспорядочно. Однако некоторые включают в себя прошлое-в-сновидении и будущее-в-сновидении, не говоря уже о распространённых примерах невероятного рассуждения-в-сновидении (которому, однако, верят!). Я испытываю желание и страх, радость и грусть, гордость и чувство вины. Я вижу, слышу, обоняю, осязаю и различаю вкусы так же, как я бы это делал в бодрствующем состоянии. Однако когда я пробуждаюсь, я знаю, что это был всего лишь сон, — я знаю, что каждый предмет и каждое событие происходили только в моём уме, что каким-то образом я ночью создал удивительно правдоподобный мир времени и пространства, содержащий всякого рода явления. И я не имею ни малейшего понятия, как я это сделал.
Пожалуй, ещё более удачная аналогия та, которую провёл великий индийский мудрец Рамана Махарши. Когда его попросили описать природу реальности, он сравнил её с кинофильмом. Я (Осознавание) подобно экрану, сказал он, а жизнь — это фильм. Мы смотрим фильм и считаем его реальным, однако когда он заканчивается, мы знаем, что это было всего лишь кино. Независимо от того, сколько мимо просвистело пуль, независимо от проблем, трагедий или драмы фильма, фон, на котором его показывали, остаётся незатронутым — на экране нет никаких дырок от пуль, никаких следов…
А вот что по этому поводу сказал покойный Вэй У Вэй: «сам фильм на самом деле состоит из ряда кадров, расположенных по порядку таким образом, что когда плёнку быстро прокручивают через кинопроектор, появляющееся на экране движение принимается как непрерывное и „живое“». Это движение — причина всех иллюзий. Согласно этой аналогии, осознание, или То, Кто Я на самом деле, — это свет кинопроектора, а мир — отображение этого света на экране, и появляющаяся в результате этого история принимается за реальную. Более того, То, Чем Я являюсь, можно рассматривать и как кинопроектор, и как фильм, но только в смысле Великой Загадки, Бездны, из которой возникает свет Осознавания. Я понятия не имею, как я это делаю; не могу сказать, каким образом или почему существует Осознавание, или как Оно осознаёт Себя, не говоря уже о том, как возникает мир, — он просто есть. И, естественно, нуждаясь в ответе, убеждённый другими, я ещё в раннем детстве научился считать себя личностью, одним из персонажей фильма, и соответственно решил, что могу делать что хочу, не осознавая, что как персонаж фильма я не в состоянии действовать по собственному усмотрению. Итак, к сожалению, я ошибочно считаю себя кем-то другим, являюсь иллюзорным персонажем в иллюзорном мире, который живёт своей жизнью до тех пор, пока не закончится фильм.
Несомненно, из этих аналогий можно сделать множество разных выводов вдобавок к самому очевидному — тот, кем я себя считаю, не есть Тот, Кто Я на самом деле, и что то, что я считаю миром, вовсе не таково, каким кажется. Например, все три аналогии ставят под вопрос моё предположение о том, что время и пространство являются чем-то заданным, чем-то, в чём я нахожусь, и находятся там, вовне, в качестве моей Вселенной. Когда мне снится сон, трёхмерный мир, который я переживаю на собственном опыте каждую ночь, на самом деле не имеет никаких измерений и проявляется Здесь, где я нахожусь. Точно так же я воспринимаю фильм в трёх измерениях, тогда как на экране изображение двумерное. А что касается света кинопроектора, то если только я не отвлекаюсь от драмы повествования, я его никогда не замечаю. И я также не замечаю, что на самом деле этот свет вмещает драму, является драмой, что он проявляется только в контакте с противостоящим экраном. Таким образом, я прихожу к выводу, что Осознавание и так называемый мир возникают вместе и в некотором смысле едины. В аналогии Махарши, экран (Осознавание) и фильм (мир) неразделимы. В аналогии Вэй У Вэя свет кинопроектора и фильм — одно и то же. Обе аналогии говорят мне, что Осознавание — это канва мира, что Осознавание и мир — Одно. И, тем не менее, парадоксальным образом они нуждаются друг в друге, чтобы осуществиться.