Но попробуйте вы к этому приписавшему себе божественные качества человеку прийти, не предупредив, часа в четыре утра с вашей проблемой. Он вам дверь откроет?
Трудно быть Богом. Но и быть рядом с Богом трудно по той же причине. Жить с ним неудобно. Как с любым уникальным.
Нас уже выдрессировали, что жизнь должна быть удобной, чтобы душа, не дай Бог, не заболела, не перетрудилась, чтобы было удобно, тихо. Чтобы гладили по головке: ты хороший, ты пострадал, ты жертва времени, обстоятельств, насилия, идеологии, непонимания, ты жертва, жертва, жертва. «Ну, раз я жертва, пусть еще премию выдают». Я видел таких людей.
С одной стороны, социальная справедливость.
Всем, кто хотя бы один раз был там, в этой зоне на Украине, выдали удостоверения «Участник ликвидации аварии в Чернобыле». Я встречался с человеком, все участие которого состояло в том, что он один раз восемь часов стоял на КПП на границе зоны, проверял пропуска. Один раз! Сейчас он – официальная жертва. А я уверен – есть масса людей, действительно пострадавших в силу местных выпадений, которые только сейчас начинают вылавливать: шло облако и где-то выпало. Но они в зоне не были, им льгот не положено. Конвенция. Статистические люди получили статус жертвы, а нестатистические, как и положено, не получили.
Алмаз не может быть с мухой внутри. Экзальтированный человек не может быть разумным. Матерщинник не может быть духовным. Ученый не может быть глупым, у него диплом кандидата, доктора наук и т.д. Мы все это знаем. Чем больше мы вот так знаем, тем легче. Но тем крепче нас держит ловушка, в которой мы никогда не встретимся с собой.
Правда, есть последние достижения. Говорят, что в момент смерти у любого человека есть минута для встречи с собой. Говорят, что мир устроен справедливо. Что независимо ни от чего такая благодать в последние мгновения дается.
Таким образом, мы приходим не к проповеди иррационализма, а к пониманию того, о чем замечательно сказал, к сожалению, ныне покойный Мамардашвили: все, что мы можем ответственно сказать о сознании, что оно отграничено. Если бы каждый из нас понимал, что сознание не бесконечно, в отличие от нашей субъективной реальности и объективного мира… Сознание, даже самое изысканное, отграничено и весьма ограниченно. Самое большое, что может сделать наше индивидуальное сознание, – это обнаружить свои границы, тогда у нас появился бы шанс встретиться с самим собой.
Почему? Потому что сознание, в том числе и в таких аспектах, как подсознание и сверхсознание, – это социальная производная, а значит, конвенциональная в основе своей. И потом, сознание дискурсивно, то есть может располагать вещи только по порядку: либо в линию, либо в иерархию. Поэтому оно не может создать картину мира, что совершенно точно отмечено у Кастанеды. Сознание может создать только описание мира. Картину мира способно создать исключительно воображение художника. Картину в полном смысле слова, на которой все сразу видно. Ее невозможно исследовать, потому что нельзя описать. Как только начинаем описывать, картина превращается в описание.
Как можно описать картину Врубеля «Демон»? На нее можно смотреть, созерцать, наслаждаться, переживать. Но как только вы попытаетесь ее описать, это будет ваша интерпретация, попытка превратить картину в описание. По поводу некоторых картин и художественных произведений целые библиотеки написаны. Этим живут, деньги зарабатывают, создавая описания того, что для описания не предназначено вообще.
Сознание – прекрасная вещь, его можно развивать, учиться им пользоваться. Но нужно же понимать, что оно отграничено по возможностям. Не может так называемое сознательное усилие привести к духовному единству.
Мы были с театром на форуме, который планировался как международный, но не получился. Это был форум в Сочи, посвященный памяти Блаватской. Назывался он «За духовное единение человечества». Но некоторые люди увидели, что именно там реально происходило, и во время прогулки на теплоходе кто-то замечательно прибавил одну букву к этому лозунгу, и получилось: «За духовное уединение человечества». Невозможно сознательным усилием соединится в духовном переживании. Интеллект всегда будет разъединять вас с объектом, на который направлено ваше интеллектуальное усилие.
Почему такой бум в психологической науке вызвала такая маленькая книжечка еще никому почти неизвестного психолога-консультанта из Симферополя Ф. Е. Василюка? Он доказал, что смысл порождается переживанием, а не осознанием. Смысл, то есть основа человеческого бытия. От смысла жизни до любого другого смысла.
Переживанием – не осознанием. Бедный Декарт! Вы представляете, что с ним было там, сколько он раз перевернулся? Оказывается, не «cogito, ergo sum», а переживаю, значит, существую, как смысловое существо, как сущность. Тогда понятно, что не надо бояться ЭВМ, они же смысл порождать не смогут. Переживанием, если оно не совместное, не поделишься. Рассказы о переживании самого переживания не заменяют. Поэтому стать йогом по книжке даже теоретически невозможно. Ибо вы не сидели там, рядом с ним, в его ашраме, пещере, не дышали воздухом Гималаев. Вы читаете описание его переживаний.
Книга в лучшем случае может натолкнуть вас на поиски ситуации, которая спровоцирует аналогичное переживание. А иначе смысл исчезает. Иначе – одна технология.
Итак, живя в таком социально-психологическом мире, который называется «западноевропейская цивилизация», мы живем в мире статистическом, такова установка сознания. А в статистическом мире спрос на типичность все время растет, а на уникальность – падает. На нашей человеческой бирже труда. И естественно, как контрвзрыв, как контрдействие, как вызов – мы имеем то, что называется экологическими катастрофами, нарушением экологии самого человека как природного существа, то, что называется нарушением экологии субъективной реальности.
Все это – последствия отсутствия спроса на уникальность. Поэтому любое шарлатанство, любую псевдомистику – все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к спросу на уникальность, невозможно ликвидировать никакими призывами. Давайте отделим шарлатанов от нешарлатанов!