Давайте от абстрактного перейдем к конкретному. Бытие - природа, плоть - это источник энергии, энергии жить, энергии созидать, разрушать, энергии, которая не знает границ, которая не знает самоограничения, энергии стихии, энергии страсти. Флоренский цитирует стихи Брюсова, где страсть сравнивается со смертью по силе разрушительности своей. Это в образных системах - энергия Земли.
Когда мы с вами рассуждаем о первом центре, о витале, о тантре - мы очень смешны. Потому что если бы мы внезапно всерьез прикоснулись к этому источнику, если бы мы позволили себе быть этой энергией, этой страстью, этой жизнью, то, наверное, мы бы сгорели, как мотылек сгорает в пламени свечи. Мы все с удовольствием читаем, смотрим, когда что-то такое показывают, на что-то такое намекают, что якобы в нас с вами есть. Действительно, в нас это есть, пока мы живы. Но, будучи продуктом западноевропейской цивилизации, мы смертельно боимся этого, нас пугают десять или одиннадцать веков назиданий о том, что это страшно, что это грех, что это разрушительная сила, что это зверь, которого необходимо обуздать.
Я люблю рассказывать по этому поводу одну историю.
Была у меня команда, отчаянная, с хорошей подготовкой, и однажды я говорю: "Ребята, давайте один раз выпустим этого зверя на волю, ну что же мы все об этом только говорим... Технология у нас есть, умереть не умрем - подстраховку сделаем, давайте попробуем". - "Давайте!"
И мы пошли в это дело. И что получилось? Выбежала такая ма-аленькая худенькая мышка и сделала так: "Пи-пи-пи-пи-пи". Все, что осталось от этого зверя! Поэтому я понимаю художников-концептуалистов, у которых женщина верхом на тигре. В Риге есть очень интересный художник, йог. У него есть замечательная картина "Мадонна с тигренком": вместо дитяти - тигренок. Этот тигр - как воспоминание о бытии, воспоминание о страсти, воспоминание о мощной энергии жизни. Когда мы в жизни сталкиваемся с человеком, который волею случая в себе содержит некоторое количество энергии, превышающее средний уровень, статистическую норму приобщенности к энергии бытия - мы пугаемся. Хотя уже давно пугаться нечего. Это насилие над природой, проявившееся и в человеческой психологии, и в устройстве социальных конвенций, и в прямом насилии над природой, то есть экологическое насилие, пренебрежение к природе пронизывает все наше существо. Мы совершили насилие над миром и над собой, дурно поняв взаимоотношение духа и плоти. И большая часть нашей лжи, принимаемая нами как эстафета от наших родителей, и родителей наших родителей, и передаваемая нами своим детям, происходит отсюда. Ибо это и есть ложь, изначальная. И великий подвиг в мыслях, в чувствах Флоренского состоит в том, что он одним из первых сказал: бытие правда, и смысл - правда. Человек велик именно тем, что в нем соединились и движутся две великие правды. Но, лишившись своего "противника" - правды бытия, вторая правда, правда смысла, стала мельчать, укорачиваться, обрезаться, приспосабливаться к дохлому своему партнеру и выродилась в прагматическое, мелкое умозрение. Так тигр превращался в мышку, так лик, как воплощение правды смысла, превращался в лицо, в личину, в душонку. В результате получилось существо, в котором нет ни разума, ни духа. И это главный источник духовного кризиса современного западного человечества. Западного не потому, что оно западное, а потому, что везде, где победно шествует "Cogito ergo sum", везде, где победно шествует догматическое утверждение примата духа над плотью, с неизбежностью происходит вырождение человека, умаление его величия и потеря смысла его существования. Ибо ложь, как известно, есть дитя - любимое дитя,смерти.
Это настолько глобальная истина, что переварить ее сразу, наверное, невозможно, потому что возникают те механизмы психологической защиты, о которых мы с вами говорили, и стремительно вытесняют это в подсознание.
Может, это кощунственно для некоторых прозвучит, но я всю сознательную жизнь призываю к тому, что "кушать надо". Сколько я слышал язвительных реплик по этому поводу, и даже читал однажды целый трактат, посвященный разоблачению псевдоучения Игоря Калинаускаса, весь трактат был посвящен тому, что я выдаю себя именно в этом месте, когда говорю "Кушать надо". Проповедь, так сказать, эпикурейства и прочее, - там страшные слова были. Но мне кажется, что я говорю то же самое, что и Флоренский, только обыденным языком. Наше возрождение, наша жизнь, наше существование в этом теле спрятано не в проблемах разрушения морали, разрушения каких-то тоталитарных идеологий, хотя все это нужно, а в псевдорелигиозности, в псевдомистицизме. Наше спасение в том, чтобы от того места, где мы находимся, найти пути к бытию, найти пути к жизни, найти пути к страсти, и потому Школа работает с огненной энергией. С тем, что называется огненное тело, огненные доспехи, "лев в пустыне" есть еще и такое название.
Без этого мы не спасем своих детей, своих внуков. Без этого мы не спасем, не возродим изнасилованную нами природу, и никакие дачные участки не помогут. Без этого мы не избавимся от фундаментальной основы нашей лжи.
Я очень люблю Порфирия Корнеевича Иванова, его жизнь, его как человека. И для меня в Порфирии Корнеевиче есть воплощение, - редчайший случай в нашем мире, - воплощение полноты бытийного начала. Но посмотрите, что из него делают его последователи... Они все больше превращают Порфирия Корнеевича в его противоположность, то есть подминают его под себя. Я на наших встречах второй раз вспоминаю этого замечательного человека босым на снегу, разговаривающего с гитлеровским генералом. И я понимаю, чем дальше, тем больше, то изумление, которое он вызвал, изумление такой величины, что его даже не тронули. Потому что этого уже давно нет. Покажите мне последователя Порфирия Корнеевича, который бы хоть как-то приблизился к нему в этой приобщенности к бытию. Ни одного еще не видел. Человек тридцать-сорок, наверное, знаю, и все они такие же, как все.
Что такое сегодняшняя диета, как не плохо замаскированная аскеза, умерщвление плоти своей? Что такое сегодняшние болезни? В большей своей части - умерщвление плоти своей. Что такое культ футбола? Все останавливается, все, телевидение транслирует исключительно футбол, по всему миру. Что это? Господа, что за событие - футбольный матч? Что такое спортсмен? Что такое стриптиз? Что такое порнография? Все это плоды хилого сознания, которое никак не может понять, почему оно хилое. Плесень на теле природы. Агрессивная плесень. Воинственная. Превращающая в плесень все живое вокруг себя. Вы послушайте этих "ученых", этих "мыслителей", у них даже ни на секунду, ни на мгновение ничего не останавливается в голове по поводу того, а что будет с природой? Плотью Земли? Их это совершенно не волнует, никоим образом не входит в их рассуждения. Таких, как Альберт Швейцер, единицы. Тайяр Шарден с Вернадским говорили об одном, а что из них сделали? Ноосфера, ноосфера сфера разума. Какого разума? Разум-то - это союз духа и плоти, если говорить строго.
Это условие для бесконечной реализации каждой правды - правды бытия и правды смысла. А мы все время пытаемся найти лик в пустоте. Мы все время забываем великую восточную мудрость, что родиться в человеческом теле - огромная удача! Ибо благодаря телу дух приобщен к природе, к бытию. Да, конечно, стихия, страсть может разнести все в щепки. Но и дух бесплотный, превратившийся в умозрение, может уничтожить все живое, ибо что ему плоть? - Противник, и все. И мы не вывернемся, никоим образом, пытаясь найти одно вместо двух. Пока не услышим таких людей, как Флоренский, пока не переживем необходимость соединения в себе бесконечных этих двух правд, не обретем полноты. Если дальше следовать за Флоренским как за религиозным мыслителем, то мы приходим к выводу, что, дойдя до предела бытия, мы поймем, что предел бытия - это истина, и только дойдя до предела истины, мы поймем, что предел истины - это бытие. И тогда нам откроется Бог. И тогда мы поймем, что Микеланджело что-то про это знал. Тогда мы сможем прикоснуться к росписям Сикстинской капеллы. Ибо там бытие и смысл находят свое отражение в единстве.
Хотя я слышал и таких "тонких ценителей" искусства Микеланджело: "Замечательно! Но зачем столько тела? Он не мог разве сделать их похудее, поутонченнее? Бог здоровый мужик с мускулами и Адам здоровый мужик с мускулами. Ева там... баба", - тонкий вкус их раздражается, понимаете ли. Мы немножко перепутали еще в одиннадцатом веке. А уж в семнадцатом совсем запутались. Мы перепутали страх перед невежеством, которое, конечно, ужасно, со страхом перед жизнью. И под видом борьбы с невежеством заодно занялись борьбой с жизнью. А когда мощи нет, остаются мощи в качестве идеала человеческого тела. Но никто не задумывал ся над тем, что происходит с этим самым "мыслю", когда оно помещено в мощи. И когда мы пытаемся вспомнить наиболее идеальное воплощение святости, кого мы вспоминаем? Мы вспоминаем Франциска Ассизского, у которого птицы на плечах сидели, животные к нему приходили. Серафима Саровского, Сергия Радонежского, которые жили в лесу и не испытывали никаких проблем с якобы враждебным окружением, медведи к ним приходили, лани, и все замечательно получалось. Я еще раз напоминаю: в Киеве сходите в Софию, посмотрите на первоначальные росписи, сравните с тем, что сейчас. Была ведь эта полнота. Было ощущение необходимости одномоментного сосуществования и взаимного бесконечного развития этих двух начал - бытия и смысла. И как постепенно уничтожалось бытие. Последний всплеск- это эпоха Возрождения, когда идея духа соединилась с античной идеей бытия. Произошла встреча христианства и античности. Получилось Возрождение. А потом опять страшно стало. И я думаю, что мы как бы в преддверии своего Возрождения, своего возвращения к полноте бытия. Своего понимания единства двух великих правд - бытия и смысла. Потому что если не это, то смерть. Чернобыль. Аральское море.