Что значит — прогадаешь? Может быть, нашли Адлера, может быть, напали на мой след? Марго хочет предупредить меня или заманить? Хотя зачем ей заманивать, если у шефа есть подозрения? Он может просто арестовать меня.
Надо идти. Федора нет, откладывать визит к Марго нельзя. Я действительно у нее не была с тех пор, как убила Адлера, это само по себе подозрительно. Переоделась и пошла в Фалешты — семь километров невелик путь. Мне повезло. Только вышла на шоссе — военная машина, посадили в кузов. Еще не было темно, когда я очутилась в объятиях Марго.
Выглядела она тоже неважно — уставшее лицо, поблекшее. Но тараторила по-прежнему, без передышки.
— И что ты можешь сказать, милочка, за такую жизнь? Подохнешь тут в одиночестве. Никто не приходит, как Адлер пропал… Надо подумать, немец и — пропал! Мне-то хоть его не очень жалко, а страшно. Я еще ладно — меня тут жандармы защитят, если партизаны пожалуют. А Ион?.. С одним жандармом на козлах? А то и вовсе один! Ничего слушать не хочет! Тут еще отравили летчиков — девчонка сбежала…
Молодец, Маринка! Значит, действительно сбежала.
— Ион злой… Мотается где-то день и ночь. Ищет. Аж позеленел — представляешь?
Марго неожиданно всхлипывает по-бабьи, некрасиво кривит рот:
— Что это за жизнь, Женечка? Сиди и бойся!..
Мне нисколько не жаль эту красивую дуру. Если и наскочат на нее партизаны — так воздадут по заслугам. Мне сейчас жаль Федора, вернулся домой, застал вместо меня записку и волнуется.
Сдержанный Федор расцвел лицом, когда я вбежала в дом, из-под мохнатых бровей глянули повеселевшие глаза. Сказал просто:
— Ну, и хорошо. Пора связь начинать.
Он подал приготовленную радиограмму:
«Шоссе сторону фронта проследовал стрелковый румынский полк. Вооружен автоматическими винтовками ФЖ-42, станковыми пулеметами МГ-37. Отдельный немецкий стрелковый батальон переброшен из Корнешт на Кишинев, вооружен реактивными ружьями «Панцерштрек-43». Учитель».
Счастье, что история с Адлером благополучно закончилась, можно работать. Сейчас, как никогда, нужны сведения нашей армии. Готовится большое наступление. Все дороги забиты войсками, техникой, обозами, ползущими в сторону фронта. Интенсивно работала наша авиация — разбила новую переправу через Прут южнее Унген, систематически бомбила аэродром.
Хорошо!
17.
Мы с Федором перестали бывать в Фалештах. Почти забыли про дом с усеченными углами и красивым подъездом. Про заброшенный ларек «Пиво — воды», из которого удобно наблюдать за домом. Мы ведь свое дело сделали — нашли разведывательную часть, сообщили командованию. Кто-то продолжает работу. Кто? Этого нам не дано знать.
Но если бы я однажды вспомнила все. Если бы ненароком забралась в будку… Не знаю, осталась бы я жива или нет. Может, и не осталась, застав там двух парней, почти ровесников. А может быть, посчастливилось — если бы на смену им пришла девушка — тоненькая, с огромными цыганскими глазами или долговязый немецкий офицер с неповторимым носом — огромным и заостренным.
Как бы они были рады мне — Максим и Таня, принявшие от нас с Федором эстафету!
Задание Максима и Тани строго засекречено. Малейший просчет — и все, что с таким трудом проделано другими разведчиками, превратится в прах. О цели их прибытия в партизанский отряд, базировавшийся в Рышканском лесу, знали два человека — командир отряда и один из руководителей подпольной партийной организации, действовавшей совместно с партизанами.
Так, сведения об «объекте номер один», собранные мной и Федором, из Центра были переданы в Рышканский лес. Здесь Максим, используя наши данные, совместно с командиром отряда разработал план действия, который несколько раз проверили и перепроверили. Наконец, пришли к выводу, что к работе разведчиков придется подключить нескольких партизан, не объясняя им цели. Слишком велик риск завалить дело.
Цель задания Максима и Тани — связаться с нашим разведчиком, работающим на «объекте номер один». Это было не так просто сделать — связь давно потеряна, пароли уже утратили действенность. Пользуясь ими, можно было добиться одного — подозрительного недоверия у разведчика.
Максим решил идти на личное знакомство. Это было очень и очень не просто.
Разведчики всегда насторожены. А тот, с которым Максиму предстояло связаться, был особенно осторожен — Максима предупредил еще Прищуренный. Он же сообщил приметы: черные, слегка вьющиеся волосы, карие глаза, длинный овал лица, при ходьбе откидывает левую руку, привычка надкусывать верхнюю губу. По национальности он туркмен, но немцы принимают его за фольксдойча с Поволжья.