Шеф вытянул навстречу клювастую головку.
— Вы не у меня в гостях. Здесь жандармерия. И перестаньте, наконец, играть. Понятно?
— Нет, господин шеф. Я надеюсь, недоразумение…
— Я тоже — на-де-юсь… — Повернул голову к Федору. — Фамилия, имя, отчество.
Федор неторопливо и обстоятельно отвечал на все анкетные вопросы. Вот кончатся эти вопросы, и шеф задаст вопрос, который прояснит, за что нас взяли. Но шеф крикнул жандарма и приказал увести Федора.
На пороге Федор задержался, повернулся ко мне, сказал:
— Ты не волнуйся, Женечка. Это недоразумение, и господин шеф сумеет разобраться… Не вздумай плакать, тут какая-то ошибка.
— Разберусь, разберусь, — усмехнулся шеф, короткий срезанный подбородок под огромным носом совсем исчез в складках шеи.
Я вздрогнула от отвращения — как это раньше не замечала ужасного оскала!
— Фамилия, имя, отчество? Отвечала, как можно веселее:
— Сараева… Имя вам известно, господин шеф, Евгения. Отчество — как и Федора — Михайловна…
Шеф покосился одним глазом — у меня язык прилип к гортани:
— Извольте отвечать без лишних слов… Национальность.
Кончилась анкета. Я собрала все силы — что-то сейчас он спросит? Но шеф снова крикнул жандарма и велел увести.
Посадили в какую-то крошечную камеру, совершенно пустую. Несмотря на жаркий день, в ней было сыро и холодно. Постелила пальто, выбрав угол почище, села. А что дальше будет?
Необходимо собраться с мыслями. Прежде всего — за что нас могли взять? Может, шеф наврал, может, он все-таки узнал меня? Ну, а если он узнал — чтобы арестовать, ему нужны какие-то причины. Впрочем, им не нужны причины, они могут арестовать — и все. Кто там станет спрашивать, за что? Но все-таки за что-то нужно арестовать. Может, подозрения пали на нас в связи с последними событиями: убийство, бомбежки важных объектов?
Перебрала все обстоятельства и не нашла. Конечно, подозрения должны на кого-то пасть, но почему именно на нас? Может, нашли закопанные парашюты и теперь проверяют тех, кто недавно тут поселился? Может быть, и так. Но скорее всего — где-то мы допустили ошибку. Где и когда?
Словом, можно было гадать сколько угодно и ничего не угадать. Разгадка у шефа. А он почему-то не вызывает. Кончился день, прошел вечер, наступила ночь. Я дремала, вжавшись спиной в угол, вздрагивала от каких-то видений, и снова наваливалась тяжелая дрема.
Наконец кончилась бесконечная ночь. В конце под потолком глянул косой лучик солнца, где-то там, далеко и близко, щебечут птицы, воздух прохладен и чист, ветер перебирает листья. Душная тоска подкатила к горлу. Нет, нельзя ей поддаваться!
Поднялась, вытянулась так, что хрустнули кости.
Да, надо проверить — нет ли каких улик на мне: записки, метки пошивочной фабрики или чего другого. Сняла платье — порядок, какая-то иностранная марка, вывернула пальто — немецкая марка. Но, что это завалилось за подкладку полы? Встряхнула — спички.
Сразу все вспомнила: на аэродроме, в ожидании вылета, решили перекусить. Я взяла из рук майора Воронова коробок, светила, пока он отыскивал пакет с продуктами. Потом, наверное, машинально сунула коробок в карман, карман протерся.
Вытащила спички — фабрика № 1, Башкирия, на этикетке портрет Героя Советского Союза Виктора Талалихина. Ох, нашли бы этот коробок при обыске!.. Что же с ним сделать? Съесть? Коробок полон спичек. Как же от них избавиться?
Стучу в дверь. Вошел жандарм — попросилась в туалет. Жандарм повел меня через двор. Зашла, закинула крючок, поглядела в щель — жандарм стоял в пяти-шести шагах, рассматривал на руке часы, наверное, новые. Я просунула руку в отверстие и забросила коробку дальше под пол.
Только теперь облегченно вздохнула — как все-таки разведчику надо быть предельно осторожным. Малейшая неосмотрительность ведет к катастрофе. Спички могли дать в руки врагу неопровержимые улики — откуда на оккупированной территории советские спички? Здесь забыли, как они выглядят!
В полдень меня ввели в кабинет шефа.
— Ну что, Ион… Простите, господин шеф, вам удалось разобраться?
Шеф обошел стол, встал передо мной, вперив оба страшных глаза. Мне казалось, жизнь медленно уходит из моего тела. Но я еще улыбалась трясущимися губами.
— Да, — выдохнул он. — Да.
И влепил пощечину.
— Парашютистка? — прошипел он.
— Нет.
Пощечина.
— Парашютистка?
— Нет.
Пощечина.
— Парашютистка?
— Нет.
Пощечина.
— Снять отпечатки!
Шеф сел за стол.
Вошел жандарм, стал снимать отпечатки пальцев — большого и указательного. Засмеялся вдруг, сказав по-румынски: