Царь Арада и его люди были мужами брани, вооруженными и готовыми к бою в любой момент. Их город стоял на краю пустыни. За ним начинались поля с посевами ячменя и пшеницы, а на горизонте зеленели горные сады Хеврона. Арад, населенный ханаанеями, и города в горном Негеве, где жили амалекитяне, стояли на границе пустыни. Это были крепости, защищающие землю Ханаанскую от племен, вторгавшихся с юга, из горной страны Сеир и из Паранской пустыни. Эти кочевники проносились, словно самум, молниеносно грабя собранный урожай и уводя скот.
Молодые ханаанеи и амалекитяне, пасущие стада на краю пустыни в долинах Ниццана и Хийон, были всегда настороже. При приближении врага они вскакивали на своих верблюдов и мчались во весь опор предупредить народ об опасности. Городские ворота поспешно запирались, мужчины препоясывались мечами, вешали за спину свои луки и выступали в поход, чтобы отразить нападение. Израильтяне, изнуренные длительным переходом через зыбучие пески пустыни и не знавшие дорог в этой стране, не выдержали натиска воинов Арада и потерпели поражение. Они оплакали своих мертвецов, перевязали раненых и отступили.
Вожди колен встретились с Моисеем и Иехошуа. Они утверждали, что таким путем невозможно завоевать страну. Надо было обойти укрепленные пограничные города и отказаться от осады крепостей, лежащих на границе пустыни. Повернуть на восток, даже если это и удлинило бы путь, и избрать обходную дорогу через земли Эдома и Моава, чтобы проникнуть в Ханаан.
Сыны Израиля вынуждены были обойти не только Арад в Негеве, но и Эдом, лежащий на востоке. Тщетно просил Моисей царя Арада пропустить евреев через его территорию. Сыны Израиля снова вернулись в пустыню. Они повернули на юг, дошли до Эцион-Гевера, что на северном побережье Красного моря, и оттуда отправились на восток, не вступив в Эдом. Переход был длительным и очень утомительным. Люди страдали от голода и изнывали от жажды, и многие умерли от змеиных укусов.
Землю Моавскую, как и землю Эдомскую, они обошли и не вступили в нее. И все же они вернулись и исподволь приближались к своей вожделенной цели -земле Ханаанской. Они прошли Овот и долину Зеред на южном побережье Мертвого моря и достигли реки Арнон, которая служит водоразделом между Моавом и землей Аморрейской. И снова Моисей отправил посланцев своих, на этот раз к царю Аморрейскому Сихону, с просьбой: 'Позволь мне пройти землею твоею, велел он сказать ему, - не будем заходить в поля и виноградники, не будем пить воды из колодезей твоих, а пойдем путем царским, доколе не перейдем пределов твоих'. Но Сихон отклонил его просьбу, собрал весь народ и отправился в пустыню навстречу сынам Израиля. На этот раз, однако, израильтяне были готовы к битве. Они расположились у Яхаца и поджидали врага. Когда появился Сихон со своим войском, израильтяне атаковали и разгромили его. Царь и его сын пали в бою, и израильтяне овладели их землей, от реки Арнон до реки Яббок, что к северу от Мертвого моря.
После Сихона, царя аморреев, пришел черед Ога, царя Башана. Израильтяне даже не пытались получить у него разрешение пройти через его земли. Они вступили в Башан и продолжили свое продвижение. Царь и его люди пытались остановить их и в состоявшейся у Эдреи битвы были уничтожены. Башан тоже стал владением израильтян.
Так началось завоевание страны. Сыны Израиля заплатили высокую плату и извлекли урок из своих поражений. Больше они не штурмовали укрепленных городов и, преследуя противника, не попадали в расставляемые им ловушки. Они научились владеть оружием: мечом, луком, пращoй, метательным копьем и щитом.
Израильтяне сами не селились в укрепленных городах, не искали укрытия под сенью городских стен, не запирались за воротами и засовами. Их сила состояла в постоянном движении. Их паролем была мобильность -- быть всегда в марше, бросок и победа! За воинами шел остальной народ: пастухи со своими стадами крупного и мелкого рогатого скота, верблюды и ослы со стариками, женщинами и детьми, шатрами и большим имуществом. Так продвигались двенадцать колен, овладевая каждым источником воды и пастбищем, которые встречались им на пути. Они завоевывали землю и селились на ней. Сыны Израиля вышли из пустыни, и перед ними лежала их страна. Кто мог остановить их?
Первыми коленами, которые осели, создав постоянные поселения, были Гад, Реувен и половина колена Менашше. Их владениями стали завоеванные ими царства аморреев Башан и Гилад на восточном берегу реки Иордан. 'И сказал Моисей сынам Гадовым и сынам Реувеновым: братья ваши пойдут на войну, а вы останетесь здесь?' Они обещали ему, что их воины переправятся на западный берег Иордана с другими коленами и будут сражаться вместе с ними. Семьи же их должны были оставаться на месте. 'Мы построим здесь овчие дворы для стад наших и города для детей наших. Сами же мы первые вооружимся, и пойдем перед сынами Израилевыми, доколе не приведем их в места их; а дети наши пусть останутся в укрепленных городах, для безопасности от жителей земли. Не возвратимся в домы наши, доколе не вступят сыны Израилевы каждый в удел свой'.
Можно провести параллель между этим деянием сынов Гада и Реувена и тем, что происходит в Израиле в наши дни. Ныне безопасность и заселение страны тоже связаны друг с другом. Когда какая-нибудь часть страны оказывалась незаселенной арабами и переходила во владение евреев, цвет нашей молодежи торопился обжить ее. Они отправлялись в пограничные районы и обосновывались здесь, создавали поселения, мошавы и киббуцы. Эта молодежь, как и сыны колен Реувена и Гада, приходила на помощь народу в случае внешней угрозы. Они покидали дома, детей, родителей, оставляли скот, брались за оружие и присоединялись к своим братьям, сражающимся на фронте. С прекращением военных действий они возвращались в свои селения и к своим фермам, откладывали в сторону меч и брались за плуг, сеяли, сажали и снова вступали во владение своей землей.
Одним из таких молодых людей был Меир Хар-Цион. Он родился и вырос в киббуце Эйн-Харод, в долине Изреэльской. Достигнув призывного возраста, он вступил в ряды армии. В 1953 году, когда шел второй год его службы, он добровольно перешел в специальное подразделение (командос) 101, командиром которого был Арик (Ариэль) Шарон. Он сражался в рядах этого подразделения до конца 1956 года, до своего ранения.
Я впервые встретился с ним, будучи начальником оперативною отдела генерального штаба. Я прибыл в район Ниццаны, на границе с Египтом, чтобы посмотреть на людей подразделения 101 в деле. Хар-Цион, в то время командир взвода, был юношей статным, с открытым лицом и прямым взглядом. Приятно было находиться в обществе этого молодого человека, излучающего уверенность и силу. Мы долго беседовали. Он знал каждую пядь нашей земли, исходил ее вдоль и поперек и был знаком со всем, что было на ней одушевленного и неодушевленного, с каждым кустиком и деревом. И о том месте, где состоялась наша первая встреча, ему тоже было известно нечто, чего не знали другие: он знал о существовании скалы, на которой свила себе гнездо чета орлов. Мы направились к скале. Когда мы подошли к гнезду, из него вылетел орел. Он кружил в воздухе, поднимаясь все выше и выше. Хар-Цион стоял, припав плечом к скале. Он не отрывал глаз от орла. Казалось, он тщательно изучает движения его крыльев, словно пытаясь научиться у птицы, как оторваться от земли и взмыть ввысь.
В те годы, после Войны за Независимость 1949 года и до Синайской кампании 1956 года, Израиль не знал покоя от террористов. Банды арабских инфильтрантов, обученные и вооруженные арабскими правительствами, проникали в страну, убивали мирных жителей, устанавливали мины, подрывали водокачки и столбы линий электропередач. Египет, Сирия и Иордания фактически вели партизанскую войну против Израиля, хотя не признавали этого открыто.
Израильской армии не удавалось обезвредить террористов обычными средствами и положить конец их действиям. Перелом наступил только после сформирования специального подразделения 101. Только тогда Израиль стал хозяином положения.
В те четыре года, когда Хар-Цион служил в этом подразделении, проявились его уникальные качества. Он был храбрейшим воином и лучшим разведчиком израильской армии. Он был единственным военнослужащим, которого я произвел в офицеры властью начальника генерального штаба, хотя он и не прошел курса офицерского училища. Я часто встречался с ним и внимательно следил за операциями, в которых он принимал участие. Его замечательные боевые успехи объяснялись не только тем, что он все делал лучше других, но главным образом тем, что он делал все по-иному. Он обладал особым чутьем, внутренней связью со страной и интуитивным знанием того, как воевать на этой земле. Он нес патрульную службу на территории Израиля и по ту сторону границы, при свете дня и в ночной темноте, во главе небольшой команды или один. Он обладал чувством местности, словно он жил здесь тысячи лет тому назад, когда люди ходили пешком вдоль и поперек всей этой земли и знали все ее тропы, как их знают дикие звери, шакал и лань.