Во время жатвы пшеницы решил он навестить ее. Но ее отец не пустил его в ее спальню. Он сказал Самсону: 'Я подумал, что ты возненавидел ее, и я отдал ее другу твоему'. Самсон воспользовался этим как предлогом для того, чтобы нанести второй удар по филистимлянам. С этого времени между ними разгорелась вражда. Самсон не призывал на помощь другие колена Израилевы. Даже к своим родичам и домочадцам он не обращался за помощью. Он боролся с филистимлянами в одиночку. Его народ склонил выю перед ними, и не было у него силы, чтобы восстать. Величие Самсона заключалось не только в его огромной телесной силе. Неукротимый дух свободы, пылавший в его груди, -вот что побудило его восстать против поработителей своего народа.
Время от времени Самсон нападал на филистимлян и вселял страх в их сердца. Он поймал триста лисиц, привязал горящие факелы к их хвостам и пустил их на филистимские поля и сады, 'и выжег и копны, и несжатый хлеб, и виноградники, и масличные сады'. Толпы филистимлян отправились в погоню за ним, но Самсон ушел от преследования и засел в ущелье скалы Этам, в Иудейской пустыне, где он был вне пределов досягаемости для своих врагов,
После этого выступили филистимляне, расположились станом в Иудее и потребовали от израильтян выдать им Самсона. Малодушные люди из колена Иехуды подошли к ущелью скалы Этам и сказали Самсону: 'Разве ты не знаешь, что филистимляне господствуют над нами? что это ты сделал нам?' Самсон отвечал: 'Как они со мною поступили, так и я поступил с ними'.
Израильтяне предпочли выдать его врагу, нежели страдать от мести филистимлян. 'Мы пришли связать тебя, - сказали они ему, - чтобы отдать тебя в руки филистимлян'. Самсон согласился и сошел со скалы. Его связали двумя новыми веревками и привели в филистимский стан Эйн ха-Коре у реки Сорек. Филистимляне встретили его прибытие криками ликования. Но сошел на него Дух Господень, 'и веревки, бывшие на руках его, сделались, как перегоревший лен, и упали узы с рук его'. Найдя неподалеку ослиную челюсть, он поднял ее и убил ею тысячу филистимлян. 'Челюстию ослиною, - воскликнул Самсон, -толпу, две толпы, челюстию ослиною убил я тысячу человек'.
После этой победы он стал национальным героем, и народ Израиля возложил на него все свои надежды и видел в нем своего спасителя и предводителя.
Отношение Самсона к филистимлянам было двойственным. Когда они умышляли зло против него и народа Израиля, он умел дать им отпор. Но в мирные периоды он часто искал их дружбы и общества. Даже после того, как он убил такое множество ослиной челюстью, он отправился ухаживать за блудницей в Газу. Филистимляне попытались убить его, но он перехитрил их и выскользнул из расставленной ими западни.
Самсона погубила женщина. Далила, которую он любил, предала его. Она срезала его кудри - источник его силы, -- когда он спал, и получила за это от каждого из правителей филистимских по тысяче шекелей серебром. Господь отступился от него, и сила его иссякла. Филистимляне схватили Самсона, выкололи ему глаза, привезли в Газу, оковали медными цепями и заставили молотить зерно в темнице.
Однажды, когда они собрались в храме принести жертву своему богу Дагону, велели они доставить Самсона, чтобы потешиться над ним. Самсон попросил отрока, который вел его за руку, чтобы тот поставил его между столбами, на которых утвержден дом, дабы он мог опереться о них. Потом воззвал он к Господу и воскликнул: 'Господи Боже! вспомни меня, и укрепи меня только теперь, о Боже! чтобы мне в один раз отметить филистимлянам за оба глаза мои!' И он 'сдвинул с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою, а в другой левою'. Со словами: 'Умри, душа моя, с филистимлянами!' -- он уперся всею силою и обрушил дом на правителей Филистеи и на весь народ, бывший в нем. 'И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более нежели сколько умертвил он в жизни своей'.
О Самсоне говорят: он начал освобождать Израиль от филистимлян. Но это было только начало борьбы с филистимлянами, заклятыми врагами Израиля в период Судей и в начальный период монархии. Жизнь Самсона с момента его зачатия и до смерти была связана с филистимлянами. Он воевал с ними и дружил с ними, побеждал их и был побежден ими. Они заточили его в темницу и выкололи ему глаза, и он отомстил им, совершив свой последний подвиг. После его смерти пришли братья его и весь дом отца его и похоронили его между Цорой и Эштаолом во гробе Маноаха, отца его. Но страной, в которой он жил, воевал и умер, была страна филистимская. ? x x x
Я пришел в страну филистимскую, спустившись с гор. Во время Войны за Независимость я командовал войсками в Иерусалиме. По окончании войны я был назначен командующим южным военным округом.
Дом мой, однако, оставался в Иерусалиме. Каждое утро я отправлялся в свой штаб. Когда я спускался с прохладных гор, проезжал долину Сорек и попадал в прибрежную зону, у меня всегда было такое чувство, что я оказался в другой стране. Это была страна неувядающей весны, бархатисто-мягких ветерков, ласкового солнышка, зеленеющих полей, пестрого ковра цветов, а на западе, вдоль всего морского побережья, отливающих золотом песчаных дюн. Неудивительно, что Самсон любил на земле филистимской не только сражаться, но и пировать со своими друзьями. Селение, в котором он родился, Цора, стоит у подножья Иерусалимских гор на подходах к низменности. К востоку от него высятся горы.
Южнее, в направлении моря -- плоская плодородная равнина без скал и ущелий. Крепкие деревья, такие как дуб и теребинт, прививаются в горах, но пальмы медовых фиников и лилии, испускающие пьянящий аромат, растут в Шаронской долине и прибрежной низменности.
После Войны за Независимость началась новая волна репатриации и заселения страны. Живую изгородь кактусов вырубали, сносили заброшенные лачуги, курганы, содержащие остатки покинутых арабских поселений, были сровнены с землей. На их месте создавались еврейские поселения. Репатрианты из Йемена, Северной Африки, Ирака и стран Европы возводили свои дома в Шаронской долине, в прибрежной полосе и в Негеве.
Тот, кто взглянул бы на страну сверху, увидел бы новый ландшафт, ландшафт родившегося государства Израиль. Но еще один ландшафт обнажился в эти дни - ландшафт седой старины. Бульдозеры, сносившие курганы, обнажали для взора остатки древних поселений. В результате рытья арыков, по которым вода доставлялась с севера через всю страну в Негев, также оказалось возможным заглянуть в далекое прошлое. Прокладка шоссе, в горах, выемка мергеля и песка в прибрежных районах, установка столбов электропередачи и закладка фундамента зданий, устройство канализационной сети и телефонных линий - все это словно по мановению волшебной палочки приподняло завесу, тысячелетиями скрывавшую то, что таила земля.
Большую часть найденных изделий составляли черепки глиняных сосудов, мисок, амфор и светильников, принадлежащих к ханаанскому периоду. Это были безыскусные сосуды бедных землепашцев, жителей страны, но иногда попадалось нечто необычное. Такими были филистимские сосуды, вызывающие восхищение яркостью красок, изяществом линий и украшений. Они свидетельствовали о бьющей через край радости жизни.
Однажды мне позвонил Арье, юноша, который жил в селении Азор к югу от Яффы. Неподалеку от дома его родителей стоял невысокий курган. Его решили сровнять с землей и построить на этом месте дома для новых репатриантов. Когда заработал бульдозер, он выбросил на поверхность несколько старинных сосудов. Арье, присутствовавший при этом, попросил бульдозериста приостановить работу. Тот накричал на него: 'Не морочь мне голову этим старым арабским хламом. Разве ты не знаешь, что репатрианты живут в бараках и что их надо переселить в дома до наступления зимы'!
К вечеру я встретился с Арье у кургана. Было ясно, что местные жители хоронили здесь своих мертвецов на протяжении многих поколений, тысячелетиями. Хоронили их здесь ханаанеи, жившие в этих местах 3700 лет тому назад, хоронили и арабы, наши современники. 3000 лет тому назад здесь было кладбище филистимлян. У изголовья своих мертвецов филистимляне ставили горшок с козлятиной или телятиной и изысканные амфоры с маслом и благовониями. Быть может, так поступали они не всегда, но это было то, что я видел в гробницах, вскрытых ножом бульдозера.