Не нужно было даже смотреть в зеркало, чтобы понять, что выглядит она не лучшим образом. Лицо, красное от слез, неподходящий наряд, шелковый цветок в волосах.
Она просто хотела поблагодарить его за то, что присматривал за ней, и попросить прощения.
Алехандро налил себе выпить и пытался отговорить себя не спускаться вновь во двор, не вырывать Эмили у этого подонка. Его ли это дело!
Эмили права: она не его забота.
Он вдруг услышал осторожный стук в дверь и открыл ее. И то, что увидел, еще больше усугубило недавнюю оттепель в холодном бесчувственном сердце. Эмили дрожала, пытаясь перестать плакать, настолько сильно, что шелковая роза чуть не выпала из волос. Она покраснела и не могла смотреть на него.
Первым заговорил он:
— Эмили, я хочу извиниться.
— За что?
— Я слишком остро отреагировал. Ты имеешь полное право… — Он не смог заставить себя сказать «флиртовать с кем хочешь» без горечи в голосе. — Но Фернандо — игрок.
— Алехандро, я просто пыталась заставить тебя ревновать.
— Не сильно разумно. — Он смягчился.
— Знаю.
Он мог прочитать ей нотацию, только кто он такой, чтобы ее отчитывать?
— Сработало.
Она в смущении подняла глаза. С Алехандро она всегда говорит правду, и сейчас тоже.
— Никогда больше так не делай. В следующий раз все может закончиться не так хорошо.
— Знаю. Прости.
— Забудь.
— Спасибо, что предупредил.
Ну все, извинения принесены, можно уходить. Она ведь пришла не ради чего-то большего. Собрав в кулак уязвленную гордость, Эмили отвернулась от двери.
— Эй, Эмили?
— Что?
— Не хочешь зайти и пофлиртовать со мной?
— Не потому ли, что ты меня не хочешь и причиняешь мне боль?
— Перестань! Ты же знаешь, что это неправда.
Он оставил дверь открытой, предоставив Эмили выбор: уйти или нет.
Она вошла.
Резиденция выглядела потрясающе. Мужская, сексуальная, необъятная.
И сюда не доносились звуки с улицы и двора. На белых стенах — старинные драпировки, несколько музыкальных инструментов, много картин. Повсюду скульптуры. Похоже на очень стильную пещеру Аладдина. Повзрослевшего Аладдина. Ни кричащих драгоценностей, куда ни посмотри, утонченные сокровища, сундук, картина, гитара. И пара низких кожаных диванов.
Эмили присела на краешек одного из них. Алехандро предложил выпить.
— Джин с тоником, — подсказала Эмили, когда его рука остановилась над черной бутылкой вина «Ромеро».
— Придется позвонить в бар.
— Тогда бренди. Или коньяк.
Он налил ей щедрую порцию коньяка, она молча взяла бокал, долго смотрела на Алехандро, не понимая, что сказать, одернула ужасную юбку.
— Ты тоже заставляешь меня улыбаться, — внезапно сказал он.
Эмили подняла глаза, отвлекшись от глубокого уныния. Уж не пропустила ли она что-нибудь в их разговоре? Наверное, он заметил ее замешательство. — Я думал об этом после нашей встречи за обедом. Я не понял, Ева сказала, что тебе нужно помочь чаще улыбаться, или что? С того дня, как я встретил тебя, ты всегда улыбаешься.
— На самом деле я очень серьезная. Если не пытаюсь лихорадочно найти тему для разговора. Например, с Фернандо.
— Вот видишь?
Она увидела, как он улыбается. Ей никогда не приходило в голову, что и он делает это не так часто. — Я хочу, чтобы здесь ты прекрасно провела время. С удовольствием бы составил тебе компанию, но ты должна понять, что я не хочу отношений. Поверь, если хочешь чего-то большего, чем одна ночь, это не ко мне.
— Но ты такой… В смысле я согласна на одну ночь. С тобой.
— Я не хочу твоих слез. Напомню, расставание не обязательно должно быть сложным.
— Да понятно. Я не знала, каким должен быть поцелуй, пока не поцеловала тебя. У меня есть опыт. Я с кем-то жила, мы были помолвлены. Тем не менее, чувствую, будто на шее камень висит.
— Камень?
— Скорее на плечах. Не хочу быть девственницей. Это тебя отпугнуло?
— Нет. Я просто не решился.
— Пожалуйста, не лги, я ведь говорю правду.
— Хорошо. Это действительно сбило меня с толку. Я уже сомневался, учитывая то, что мы работаем вместе, и все, что происходит в моей личной жизни. — Твоя невеста?
— Мы никогда не были официально помолвлены, но да. Я не хотел порождать сплетни. Но хотел тебя. А потом ты сказала, что никогда ни с кем не спала. Это слишком тяжело. Я подумал, если ты ждала так долго, значит, хочешь быть совершенно уверена.
— Знаешь что? Ты мне нравишься.
Это было самое смелое, что она когда-либо делала. Смелее, чем лететь в Херес или заниматься фламенко. Смелее, чем признать, что поступила глупо. Просто смело.