А рядом с ними, развалившись на травке, дожидались их вечные спутники — Лошадиная Работа, Неистребимое Зубоскальство и Спасительная Ирония…
Вот в чем дело, оказывается…
— Не гожусь я в обойму, Сереженька, — вынесла я себе справедливый приговор. — Мне, кажется, вообще… вымирать пора. Это, знаешь, политика такая. Линия.
— Ну что ты несешь? — сварливо спросил Сергей. — Какая еще такая линия?
— Линия… На ликвидацию меня как класса, — трагически прошептала я.
— Хороший ты человек, Анна, — посочувствовал мне Сергей. — И умная, и красивая, но дура. И замуж-то, помню, по-дурацки вышла…
Разревелась я, слава Богу, уже на улице.
Ну что они все к мужу моему цепляются?
Первым делом — самолеты
В назначенный срок — помните? — страна сдвинулась.
Шизофрения носилась в воздухе, а к нам из первопрестольной приехал мой двоюродный брат Антоша.
— Давайте посмотрим на жизнь аналитически, — говорил он мужу, сидя в кухне и потягивая пивко. — Мы строим капитализм. Как жить в эпоху реформ? Как обеспечить будущее детей? Введем постулат… — и он начертал на полях вчерашней газеты:
Капитализм = Демократия + Приватизация всей страны.
— Воспользуемся известным свойством уравнения, — менторским тоном продолжил он, — и перенесем демократию в левую его часть. Таким образом получим… — И он, не моргнув глазом, лихо вычел из капитализма демократию! На газете появилось:
Капитализм — Демократия = Приватизация всей страны.
— Это выражение уже совсем не тривиально, — строго глядя на нас, объяснил Антоша. — Сильная личность, не разменивающаяся на бесплодные заигрывания со слабыми и неконкурентоспособными, может приватизировать всю страну. Ущербная личность, оглядывающаяся на тупые массы, никогда не сможет приватизировать всю страну. Демократия вычитается! Что и требовалась доказать.
— Нам с вами не стоит переоценивать себя, — твердо сказал он, выхлебав стакан и знаком показав мужу, что пора вскрывать следующую бутылку. Муж завороженно заработал открывашкой. — Мы сильны и молоды, но вряд ли сможем приватизировать всю страну. Однако наше время пришло, и кусок общенародного богатства мы просто обязаны отломить. Люди делают деньги из воздуха. Посредничество — великая вещь, в худшем случае не выиграешь, а проиграть невозможно. Это я вам как математик говорю.
Антоша был учитель математики в средней школе.
— Кем я был раньше? — спросил он мужа. — На что вы с Анькой могли рассчитывать?
— Да, — подтвердила я, полная недобрых предчувствий. — Ты был ничем. А теперь ты стал всем?
— Еще нет, — трезво ответил он, — но с чего-то надо начинать. Под лежачий камень вода не течет. Мне дали возможность, и это главное. А ты, Анька, всегда любую песню портила. Вот, например, у меня приятель есть, он рассказывал, что брат его знакомого продал вагон «Мальборо». Три процента комиссионных взял и сразу приподнялся. Теперь сахар продает. А все почему? Человек вовремя произвел операцию вычитания демократии.
Муж задумался.
— Но лучше всего, — говорил Антоша, — продать не сахар, а самолет. Продать самолет, конечно, труднее, потому что все хотят продать самолет. Но если продать самолет и взять даже два процента, то уже можно как-то прожить. Я, ребята, собственно, к вам за тем и приехал. Давайте продадим самолет? Лучше СУ-27, они хорошо идут.
У мужа вспыхнули глаза. Я затосковала:
— А ты уже много самолетов продал, Тошка?
— Нет. Хочу попробовать. Мне, Анна, твоя помощь нужна: просчитать я могу, но ты в договорах понимаешь, а постороннего человека брать не хочу, все-таки два процента — это не так много. Чего ради я чужому человеку буду деньги дарить? Лучше родственнице помочь… Ты, кстати, не знаешь, сколько СУ-27 стоит?
Муж посмотрел на меня с уважением: действительно, не у всякого дурака жену приглашают в консультанты по продаже самолетов. Опять же, я оказывалась не совсем бесприданницей…
Дома была только младшая Светлана, телефон — в коридоре, я у плиты жарила отбивные, оба сумасшедших сидели между мною и телефоном.