— Не знаю, Тошенька, — нежно, как дебилу, ответила я и подумала: и дядька, и тетка у меня умные, веселые люди. Что же произошло с их потомством? Может быть, тридцать пять лет назад в судьбоносную ночь решающего соития они слегка перебрали?
— Надо узнать, — велел муж.
— Уже бегу, — обрадовалась я возможности спастись вместе с ребенком и ринулась к двери.
— Да не суетись ты, — досадливо остановил меня Антон. — Скоро только кошки родятся, не в бирюльки играем, самолет продаем. Надо все обсудить.
Я обрадовалась робкому проблеску пробуждающегося разума.
— Антоша, — ненавязчиво спросила братца, — а какой самолет ты хочешь продать? У тебя вообще-то есть самолет?
— Нет, — честно ответил он, — но у меня в седьмом классе учится пацан, его отец, майор, служит в Генеральном штабе.
— А генштабист знает, что ты хочешь продать самолет?
Антоша оглянулся по сторонам и понизил голос:
— Пока не знает. И нам надо торопиться: только в нашей школе физкультурник, историчка и физичка тоже хотят продать самолет.
— А у него хватит на всех самолетов?
— Боюсь, что нет. Тут, Анюта, проблема в том, кто ему больше откатит. Я вот что думаю: работаем втроем, я обеспечиваю продавца, ты, Саша, покупателя ставишь, Анна — документы. Ну как?
Муж согласно закивал головой и радостно посмотрел на меня.
— Антоша, — горько сказала я, предчувствуя очередной семейный скандал, — нет у нас таких знакомых. Максимум, что они покупают, — подержанные «Жигули». И потом, сам подумай, если генштабист захочет продать свой самолет, он побежит в школу к учителю математики? А у него-то самого есть самолет?
— Ты, Анька, всегда ехидной была, ехидной и осталась. Он в кадрах сидит, наводку даст. Не хочешь — твое дело, потом пожалеешь. Уговаривать не буду. Все приличные люди хотят продать самолет, а она — ни в какую! А ты, Сань, как?
Это уже не Саня сидел в кухне, отвергая даже сочный бифштекс, зажаренный моей недостойной рукой. Это какая-то статуя Командора велела мне:
— Принеси калькулятор.
Вдвинула я им в зубы калькулятор и ушла делать уроки с ребенком. Из кухни время от времени доносились деловые отзвуки: «Нет, только СУ-27!»… «А “Фантомы” хуже идут?»… «Да купишь ей шубу»… «Предположим, он за два миллиона баксов пойдет»… «Министру, конечно, откатить надо»… «Нет, давай залежимся. Пусть он за лимон зеленых пойдет»… «Майору полпроцента за глаза»… «Ох и дуры они все-таки»… «Нет, “Фантом” не достанем. Давай СУ за лимон, а?»… «Разрешение таможни на вывоз из страны»… «Таможню тоже подмазать придется»… «Нет, давай за два лимона и три процента»… «Год работать не буду»… «Техдокументацию он пускай срочно»… «На Гавайи, а, Сань?»…
Разведусь, подумала я в очередной раз, завтра же и разведусь. Чтобы в моем доме продавали военные самолеты типа СУ-27 за два миллиона долларов — нет уж, спасибо! Ночью голову ему прочищу, а не поможет — разведусь. Надоело. Все. Хватит.
В половине третьего ночи муж явился наконец в спальню, разделся и с головой ушел под одеяло, не посетив предварительно душ, что служило верным признаком глубинного разлада, затронувшего также и первобытную интимную сторону супружества.
— Саша, — спросила я нейтрально, — ты что, всерьез разозлился?
Он откинул одеяло, спустил ноги на пол и закурил. Прямо в спальне. Так вот и закурил в спальне. Ну, Тошечка, подумала я, братец ненаглядный, чтоб ты взлетел, да не приземлился со своим самолетом!
— Ты понимаешь, что все это бред собачий?
— Может, бред. А может, шанс. А тебе пару бумажек трудно посмотреть? — через плечо бросил он.
— Дай мне сигарету! — с вызовом потребовала я и тоже закурила. Прямо в спальне. Скандал — так скандал, по полной программе, с нарушением всех корабельных уставов и регламентов. Раз он по ночам военные самолеты продает — то и я тоже буду в спальне курить!
— Почему ты не хочешь продать самолет? — ледяным голосом спросил он.
— Потому что у меня нет самолета, — отпарировала я.
— У Тошки есть самолет.
— У Тошки нет самолета. У него есть ученик седьмого класса, несчастный мальчик, за которым охотятся математик, физкультурник, историчка и физичка. Дай еще сигарету!
— Что это ты куришь одну за другой? — в голосе мужа прорезались человеческие нотки.
— Это я вне себя, — объяснила ему, прикуривая. — Вас обоих надо с веничка сбрызнуть. Если бы все врачи и учителя могли вот так вот запросто продавать самолеты… Тошка же сам показал: минус демократия! Минус!! То есть это тебя и вычли, демос несчастный… АП — завопила я. — Милый, дорогой, любимый! Ты же говорил, что у тебя одна пациентка — сестра командующего округом. Плюнь на самолет! Чего ради тебе с Тошкой делиться? Давай продадим пару танков и гаубиц!