По этой причине в конечном счете борьба у нас идет с нашей собственной волей. Наше уподобление Богу совершается не иначе, как через отождествление нашей воли с волей Божией. Намерение осуществить это, наше твердое произволение, стремление к этому приближает к нам Бога. Нам нужно иметь такое сердце, которое бы приняло решение, что оно никогда не остановит борьбу против самого себя. Борьба против демонов, против страстей, греха, безнравственности, воровства, ненависти — вообще любая борьба на самом деле совершается против самих себя [1, 436–437].
Воля человека, его произволение, от которого зависит, будет ли он духовно свободным или поработит себя греху, это некое внутреннее стремление, находящееся в глубине нашей души, подобно уходящему вглубь земли корню. Такое стремление обычно называют расположением. Оно представляет собой устремленность к чему-то, намерение, которое человеку предстоит сознательно принять и усвоить себе, после чего оно как бы облекается в плоть, обретает бытие. Когда у человека нет расположения к чему-то, то, как ни старайся, ты не сможешь пробудить в нем интерес к этому.
Например, если ты начнешь говорить человеку, нерасположенному к духовной жизни, о любви Божией, о том, что Христос пролил Свою Кровь и был распят за него, его это нисколько не тронет. Другой родился в христианской семье, но с юного возраста стал предаваться греху, жить в беззаконии. Говори ему сколько хочешь о красоте девства, он ничего не поймет. Твои слова не найдут никакого отклика в его душе, никаких точек соприкосновения. Поэтому расположение можно назвать отправным пунктом, началом и корнем, из которого в дальнейшем должно произойти желание и решение исполнить это желание [3, 226–227].
☾
Бог не отнимает у человека свободы
Идет время, я достигаю зрелости, и вот, наблюдая за собой, я вижу, что похож на коня, блуждающего там и сям, потому что у него нет хозяина, который бы им управлял. Кто находит этого коня, садится на него и после того, как поездит на нем сколько хочет, отпускает его, и его ловит другой, когда увидит, что он бродит один по дорогам и пустынным местам». Эти замечательные слова аввы Исаии показывают нам, до чего доводит человека грех.
Человек создан свободным, а грех сделал его ни на что не годным, искалечил, превратил в духовного евнуха, лишил его даже малейшей, так сказать, возможности управлять самим собой, овладел его личностью. Таким образом, человек думает одно, хочет другого, а делает третье, как говорит апостол Павел. И в конце концов он становится блуждающим конем и ни сам не может владеть собой, ни другой не может им распоряжаться, потому что никто не в силах лишить его самовластия. Он похож на потерпевшего кораблекрушение человека, которого волны страстей и демонских стремлений одна за другой бьют изнутри и снаружи и несут куда захотят. И в особенности, когда человек думает, что сейчас он чего-то хочет, это оказывается именно тем, чего он не хочет. И когда он совершает что-то в уверенности, что действует самостоятельно, тогда скрывающийся в траве змий — демон, страсть, что-то подсознательное — толкает его к гибели.
Так человек становится бесноватым, скитающимся по пустыне. Бог не может ему помочь, потому что не отнимает у человека дара самовластия, который дал ему, пусть этот человек и не пользуется им как должно. Бог дал человеку дар, который Он никогда не возьмет обратно, не может отнять этот дар и кто-то другой. Ты можешь плакать о человеке, страдать, молиться о нем, умолять его, падая ему в ноги. Но если он сам не захочет встать, если не будет иметь внутреннего побуждения, горячего расположения к этому, если он не возжелает освободиться от власти греха — единственного владыки, который им управляет, — то ты не сможешь сделать для него совершенно ничего. Твои слезы, труды, страдания — все пропадет даром. Если уж крест Самого Христа не может помочь ему, то тем более человек. Ничтожные попытки собрата не помогут ему стать выше себя самого [1, 254–255].
☾
Свободны ли мы в том, чтобы изменять свои привычки?
Есть такая поговорка: «Привычка — вторая натура», что она означает? По существу, в этой поговорке два смысла. Прежде всего, мы, люди, так сильно любим свои привычки, что не хотим от них отказаться. Нельзя говорить, что привычки не меняются. Мы сами любим свои привычки, всячески их защищаем, жить без них не можем: скорее согласимся умереть, чем расстаться хоть с одной своей слабостью. Понаблюдаем за собой: если кто-то захочет повлиять на наше мнение или суждение, изменить заведенный нами обычай, мы немедленно начнем раздражаться. Мы теряем мирное расположение духа, потому что любим свои привычки, а не потому что не можем себя изменить. Но неужели ложно слово Священного Писания, которое утверждает, что и престарелый Никодим, и кто угодно другой может измениться, родившись снова в Крещении? Сердце новое дает нам Бог, — возглашает пророк (Иез. 36, 26), дает новую жизнь нашему уму, внутреннему существу, и так мы обновляемся с каждым днем (см. 2 Кор. 4, 16). Значит, человек способен измениться.