Она даже не испытала удивления при виде человека, который этим утром едва не сшиб её с ног, а после сбежал из госпиталя. Леда просто равнодушно зафиксировала тот факт, что узнала этого мужчину, но даже не хотела начинать думать о том, что он здесь делает и что все это значит. Он выглядел плохо – и это при самой щадящей оценке. Его жесткое, словно вырезанное из твердых острых линий, лицо было все в крови, седые волосы липли к вспотевшему лбу и кровь придала им страшный алый оттенок. Его одежда – штаны и куртка цвета хаки – была порвана и окровавлена. Жилистая рука прижата к животу, сквозь пальцы течет кровь. Он не мог стоять прямо, ноги его подрагивали, и он тяжело привалился к стене здания, одновременно отпуская запястье Леды и прижимая освободившуюся руку к другой, уже притиснутой к животу. Она только сейчас почувствовала, как ноет её рука, увидела красные следы на своей коже. Через несколько часов они превратятся в синяки.
Позади, в тумане, остался Дэн, и Леда содрогнулась от ужаса при мысли, что туда нужно будет вернуться, придется вернуться. Но сейчас перед ней тоже был живой человек, и он был тяжело ранен. Безумиекакоето чтоделатьчтодумать нужновернуться заДэномвтуман какстрашно…стоп. Сначала проверить, насколько плохи дела у человека, вытянувшего её из убийственной мглы.
В горле нестерпимо першило, Леда прокашлялась, но это не помогло.
- Дайте я взгляну. - проскрипела она и сделала движение в сторону мужчины перед ней.
А он отлепился от стены, шагнул к ней и с силой, изумившей её при его разбитом внешнем виде, впечатал её в стену. От резкого движения голова Леды запрокинулась назад и она больно ударилась затылком о кирпич стены. Его руки были тисками на её ноющих от боли плечах, пальцы скользили от крови, но тем не менее крепко сжимали её. Кровь из раны в животе быстро пропитывала его потрепанную куртку, но его бледно-зеленое лицо было полно мрачной решимости.
Тонкие обветренные губы раскрылись и Леда впервые услышала его голос, удивительно глубокий и густой.
Он произнес:
- Прости меня, девочка. Другого выхода нет. - и она чувствовала сдерживаемую дрожь в этом голосе, и тон его был неожиданно мягким от печали, сквозящей в каждом слове.
Леда не успела ответить. Она смотрела в лицо, в темные глаза этого странного человека, а одна из его окровавленных рук покинула её плечо и резко двинулась в нее. Леда подавилась криком. Его твердые пальцы исчезли в её грудной клетке; она смотрела вниз и видела его руку со вздувшимися венами под слоем крови, и эта рука прошла сквозь её кожу, и мышцы, и кости, и была внутри её груди по самое запястье. Самое странное, что боли не было. Последние полчаса её жизни были не самыми нормальными, но Леда зациклилась на том, что боли нет. Если тебе не больно от смертельной раны – а дыру от чужой руки, пробившей твою грудную клетку, сложно было назвать иначе – значит, дела твои совсем плохи. Боли не было. Крови тоже не было. Было только удивление и снова это ощущение нереальности происходящего. Его рука была горячей. Она жгла её изнутри, раскаляясь все сильнее и сильнее. Боль все не появлялась, но Леда чувствовала, что её будто распирает изнутри, словно что-то необъятное перетекает через эту руку в её тело, прямиком из тела этого мужчины, останавливает её кровь, сжимает её внутренние органы, и все внутри горит, и жжет, и печет. Леда захрипела и этот звук испугал её реальностью своего звучания.
Он шагнул назад, и Леда ошалело смотрела, как выходит из её тела его рука. Она смотрела и смотрела на свою грудь, ждала, когда же появится кровь – но крови не было, и боли не было, не было даже дыры, которая должна была остаться в её свитере после произошедшего.
Седой мужчина сделал пару неуверенных шагов назад и его ноги подогнулись. Он упал на колени, застыл так на несколько коротких секунд, после чего его тело медленно, грузно повалилось на пыльный асфальт лицом вниз. Леда все так же прижималась спиной к стене здания. Она чувствовала себя как на пороге лихорадки, все тело горело, но при этом ей было ужасно холодно. Она прижимала обе руки к груди, к тому месту, где проткнула её рука лежащего перед ней человека. Раны не было. Её мутило, кожа зудела, а голова была пустой, как опорожненная копилка. Обрывки мыслей, которые кружились беспокойными мухами в вакууме её сознания, не имели никакого смысла.
Она помедлила, прежде чем приблизиться к лежащему на земле человеку. Кто знает, вдруг он снова бросится на нее. Леда с опаской легонько ткнула его в плечо носком ботинка. Никакой реакции. Леда глубоко вздохнула. Рассудив, что хуже, чем есть, уже быть не может, она опустилась на колени и тут же закусила губу, чтобы подавить стон от боли в потревоженных ссадинах.
- Так. Окей. Если вы хотите меня убить, у вас сейчас будет прекрасная возможность, раз уж я настолько тупая, что все еще торчу здесь. – пробормотала Леда и с усилием перевернула мужчину на спину.
Он не пошевелился. Его тело тяжело перевалилось на спину и застыло. Темные глаза закатились под полуприкрытыми веками. Лицо, покрытое синяками и ссадинами, осталось неподвижно. По его куртке разливалось огромное кровавое пятно и Леде даже не надо было смотреть на рану в его животе, чтобы оценить, насколько все паршиво. Дыхания не было, пульс тоже не прощупывался.
- Вот дерьмо.
Для сомнений и обдумывания своих действий не было времени. У Леды в кармане рюкзака был защитный клапан для проведения искусственного дыхания рот в рот, и рюкзак по-прежнему был у нее за спиной, но тратить время на поиски клапана не было смысла. Она и так была вся в крови: своей и этого мужчины, она ощущала эту кровь у себя во рту, а его рука минуту назад побывала у нее в грудине – если у него и были какие-то заразные болезни, она уже сто раз успела их подхватить.
Поэтому Леда не стала терять времени, сдвинула его голову так, чтобы горло выровнялось в одну линию, раскрыла его рот и, набрав полные легкие воздуха, с силой выдохнула в рот мужчины. Его грудь слегка приподнялась, когда воздух проник в легкие. Еще раз, и еще. Заученным движением определить нужное место на грудной клетке, ладони одна на другую, в замок, приложить вес всего тела. Качать равномерно, тридцать раз. Снова три раза выдохнуть в его рот, и опять тридцать накачиваний.
- Ну давай же! – прорычала Леда, задыхаясь.
Ей показалось, что она услышала тихий хруст – возможно, под её руками треснуло ребро, ведь несколько ребер и так уже были повреждены, когда она осматривала его в больнице. К черту ребра, зарастут – главное, пусть начнет дышать. Леда вновь склонилась к его лицу, три сильных выдоха в его рот, вернулась к надавливанию на его грудину. Силы быстро покидали её, перегруженные мышцы в руках и плечах горели огнем. Чтобы непрямой массаж сердца был эффективным, нужен сменщик, один человек устает слишком быстро и скоро от её усилий не будет никакого толку.
Леда сама не осознавала, что кричит что-то лежащему перед ней мужчине, что она кричит на него, зло, отчаянно, но его жизнь все равно уходит все дальше и дальше, глухая ко всем попыткам удержать её.
Леда снова выдохнула ему в рот, и в этот момент вдруг с неожиданной ясностью осознала, что это конец. Она вдыхает воздух в рот трупа. Тогда она выпрямилась и зло вытерла лицо сгибом локтя, размазывая по щекам слезы и кровь. Он умер. Он был живым человеком, его тело было теплым, кровь бежала по венам. Он вытянул её из тумана, который убивал её, и тут же сам попробовал её убить – или чем там был этот фокус с рукой. Но больше его нет. Она не знала его имени и теперь это уже неважно, потому что этого человека больше нет в этом мире.
Она ненавидела это. Ненавидела, когда смерть одерживала над ней победу. Леда крепко сцепила зубы, сделала один долгий свистящий вдох, затем еще один. Руки тряслись так сильно, что это были почти судороги, но она смогла вынуть из кармана телефон и со второй попытки набрать номер полиции, затем скорой. А потом поднялась на нетвердые ноги и выпрямилась. В спине громко хрустнуло.
Леда нехотя, медленно развернулась в сторону темноты переулка, где несколько минут назад висел зловонный туман. Его больше не было. Фонарь уже не горел, Леда пропустила момент, когда он потух. Она смотрела в темноту и её плечи содрогнулись от невероятно сильного, почти физического ощущения того, что кто-то наблюдает за ней из этой тьмы, наблюдает безмолвно и внимательно.