- Рада, что ты так думаешь, молодец. И откуда же, по-твоему, это чудище взялось?
- Катахари. Его называют катахари, это существо, дух, который обитает в моем мире.
Леда пару секунд сверлила его мрачным взглядом, потом устало закрыла лицо руками.
- Я вызываю скорую. – её голос звучал приглушенно под закрывающими лицо ладонями. – Извини, что сразу этого не сделала. И не переживай, у меня есть знакомые психиатры.
- Нет. – прошептал он внезапно охрипшим голосом, в котором ей почудилась паника.
- Глупости, тебе нужно в больни…
Леда отняла руки от лица и замолчала, не закончив фразу. Его глаза были болезненно зажмурены, все лицо исказилось, будто от невыносимой боли, на висках выступили бисеринки пота. Его пальцы на полу сжимались в кулаки с такой силой, что Леда почти слышала протестующий скрип его костей. Она в тревоге уставилась на него, не понимая, что случилось. Он судорожно мотнул головой, а его губы приподнялись над стиснутыми зубами (жутко очерченными кровью) в гримасе боли.
Он снова едва слышно прошептал:
- Нет.
… и Леда вдруг поняла, что он обращается вовсе не к ней. Внезапно она очень четко вспомнила одного из своих пациентов, эпилептика. Его голос звучал точно так же испуганно и беспомощно, когда он чувствовал приближение приступа. С парнем на полу происходило что-то очень, очень плохое. Леда едва слышно ахнула, увидев, как из его крепко зажмуренных глаз покатились капельки крови.
Леда потянулась было к нему, чтобы помочь (успокоить, заговорить – что угодно), и тут он открыл глаза. Избитое лицо застыло, как маска. Он повернул голову и уставился сквозь нее пустым немигающим взглядом. И тогда Леда увидела его глаза, а точнее, его белки, пронизанные черной паутиной, будто все сосуды в его глазах в один миг налились чернотой.
- Ох черт, - пробормотала она и это было единственное, что она успела сказать.
Он бросился на нее. Его состояние и то, насколько истерзанным было его тело, никак не позволяло предположить такой скорости и силы. И однако он был дьявольски быстр и силен. В мгновение ока он вскочил на ноги, увлекая за собой опешившую Леду, и в следующий миг она обнаружила себя прижатой к стене, а его пальцы сдавливали её горло. Он держал её высоко, так, что она почти висела в воздухе, лишь пальцы её обтянутых вязанными носками ног беспомощно скребли пол. Его пальцы на её горле были твердыми и сильными, казалось, стоит ему сжать их еще сильнее и они попросту прорвут её кожу. Его искаженное ужасным нечеловеческим выражением лицо приблизилось к её собственному, уже покрасневшему от давления на её горло. Леда в ужасе смотрела на него, в эти черные глаза, в которых видела отражение своего перекошенного лица. Она захрипела, чувствуя, как от нехватки кислорода начинают вылезать из орбит её глаза.
Леда не знала, как объяснить то, что произошло дальше. Она просто хотела оттолкнуть его. Но когда её руки коснулись его плеч, она вдруг почувствовала мощный толчок внутри себя, будто в её груди свернулось клубком что-то живое, горячее. Оно распирало её. Ноздрей коснулся пряный запах, каких-то незнакомых ей благовоний. В её квартире сроду не водилось никаких благовоний, но и запах этот был не снаружи, он был в её голове. И тогда её пальцы зажили своей жизнью, вспорхнули на его лицо и прижались к вискам.
Что-то было там, под его кожей, внутри его тела. Леда чувствовала это. Что-то огромное, древнее, темное. Она чувствовала волны этой темноты под своими пальцами, будто второй пульс в его теле. И она погладила эту темноту. Скользнула в нее прижатыми к его вискам пальцами. Как будто её руки обрели силу пройти сквозь его кожу и кости, погрузиться в эту темную воду и накрыть её, не дать выплеснуться через край.
Леда даже не сразу поняла, что его пальцы больше не стискивают её горло. Она слишком погрузилась внутрь этого… чем бы это ни было. Эта вещь… эта … штука, которую она почувствовала в человеке перед ней, была чем-то знакомым. Пугающим – потому что ничего подобного в её жизни никогда не было, чтобы она могла это сейчас узнать.
Леда просто смотрела на него, забывая дышать. Его лицо расслабилось, черты смягчились, и она вдруг поняла, что глядящие сквозь нее глаза больше не черные. Они снова были светло-зелеными, и очень, очень усталыми. В следующий миг по его телу прошла волна дрожи и он обессиленно рухнул на колени, повесив голову и тяжело, с хрипом дыша. Леда осталась стоять, прижимаясь к стене и больше всего на свете мечтая сквозь нее просочиться. Мужчина, скорчившийся у её ног, дрожал как в лихорадке, но от него исходили волны напряженной энергии. Его вдруг стало слишком много, как будто он занимал в пространстве куда больше места, чем было физически положено его телу, как будто его было намного больше, чем могло уместить это тело.
Что за дьявольщина только что произошла?
- Я тебя не трону. – произнес он, не поднимая головы. Леда молча таращилась на его опущенную голову, на растрепанные взлохмаченные волосы (каштановые – действительно светлее, чем показалось сначала), хаотичными прядями обрамившие его лицо, на сбившийся на бок лохматый пучок, над которым видны были швы, стягивающие рану на его затылке. – Уже не трону.
- Ну, теперь я точно спокойна. – пискнула она и поморщилась, услышав свой голос, близкий по высоте к ультразвуку.
Она обошла его – он не шевелился, все его тело застыло, и было очень заметно, насколько сильно он контролирует свою неподвижность – и поспешно ретировалась к двери в комнату, попутно схватив все ту же настольную лампу. Если он снова бросится на нее, она успеет заново раскроить ему череп и затем выскочит из квартиры. Но он продолжал смирно стоять на коленях, повесив голову и опустив широкие плечи, как будто молился желтым обоям на её стене.
- Что это была за херь сейчас? – гаркнула Леда.
Его опущенные плечи слегка приподнялись от тихого вдоха, и Леда покрепче сжала лампу, когда он медленно шевельнулся. Но он всего лишь поменял положение: с намеренной и взвешенной смотри-как-я-безопасен-пожалуйста-не-психуй-неторопливостью сел, прислонился спиной к стене. Потянув за ткань черных брюк, подтянул к груди сперва одну ногу, затем вторую. Все еще не говоря ни слова, принялся медленно раскручивать обмотанные вокруг его рук окровавленные веревки. Леда чувствовала, что просто лопнет, если он сейчас же не заговорит. Или с воплем обрушит на его голову эту чертову лампу, потому что у нее под кожей сейчас снуют армии фантомных насекомых, требующих от неё сделать хоть что-то, чтобы стереть ужасное воспоминание о стальных пальцах на её горле и чужеродной распирающей сущности в её груди.
- Внутри меня заключено некое… существо. – тихо проговорил он. Его голос звучал неуверенно, оттененные странным акцентом слова смазывались, наезжали друг на друга. Если бы Леда не знала о пробоине в его черепе, подумала бы, что он пьян. Но она знала, поэтому поставила еще один плюсик в пользу сотрясения мозга. Думать о сотрясении мозга было куда проще, чем о смысле произнесенных им слов. – Это демон. Он дает мне силу, недоступную обычным людям, выносливость и особые способности. Я могу пользоваться всем этим до тех пор, пока держу его под контролем. Но как бы я ни старался, как бы сильна ни была моя воля, демон сильнее. И иногда он может одержать надо мной верх. Подчинить себе. И заставить делать вещи, которые я никогда бы… Плохие вещи.
Леда облизнула пересохшие губы, шмыгнула носом. Переложила тяжелую лампу в другую руку и неуверенно переступила с ноги на ногу.
- Допустим, что я… ммм… не опровергаю эту версию. – произнеся это вслух, она поморщилась. Бога ради, парень говорит, что одержим демоном и она вроде как верит ему. Это финиш. – То есть, когда ты едва не прошиб мною стену, именно это и произошло? Ты потерял контроль?
Он молча кивнул и рассеянно облокотился головой о её стену. Леда прикусила щеку, глядя на него, охватывая взглядом его изможденную позу. На светлых обоях останется кровавый след от его головы, но и черт с ними.
- Но ты смог его восстановить? Контроль?
Его голова медленно качнулась: сперва влево, затем вправо.
- Нет. Не я. Контроль восстановила ты.