Леда осторожно ткнула носком ботинка ледяную корку на воде. Лед недовольно скрипнул, но ощущался прочным. Леда сделала глубокий вдох и решительно ступила на лед. Она медленно приближалась к людям на середине озера, но когда они стали видны немного лучше, порывом ветра взметнуло осевший на льду пепел. Леда поспешно зажмурилась, но немного пепла успело попасть в глаза, которые тут же запекло. Леда вскинула руки к лицу и с силой протерла глаза.
Когда она смогла открыть их, все немного расплывалось и глаза пощипывало. Из них снова текли слезы, на этот раз всего лишь рефлекторная попытка организма прочистить запорошенную слизистую. Леда моргнула раз, другой.
Двое людей на льду никуда не исчезли, но теперь Леда отчетливо видела, что это не её брат, и не Зора. Они стояли к ней спиной, но выглядели теперь совсем иначе. Мужчина, высокий и широкоплечий, с густыми каштановыми волосами, в старых джинсах и коричневом пиджаке с заплатами на локтях. Женщина рядом с ним, темноволосая, стройная, в пестром платье. Леда смотрела на них, и её сердце само по себе начало отбивать нестройный ритм, все быстрее и быстрее. Мужчина склонил голову к женщине, которая шевельнулась, слегка повернувшись, так, что стал виден покрытый мукой передник на её пестром платье.
Губы Леды раскрылись. Дыхание будто кто-то высосал. Она смотрела и смотрела на этих двоих людей в десяти метрах от нее. Леда попробовала заговорить, но голоса не было. Она сглотнула пересохшим горлом, сдавленно поймала ртом ускользающий из легких воздух.
- Мама? – хрипло, неверяще, надломленно. Вопрос ребенка из зеркала прошедших лет.
Женщина слегка повернула голову при звуке её голоса. Леда видела её профиль и воздух застрял где-то в горле, отказываясь двигаться дальше, в легкие. Она никогда не забыла бы этот профиль. Черты этого лица она несла с собой сквозь года, иногда она видела их в отражении в зеркале, она видела их в глазах своего брата. Слезы катились и катились, но Леда не замечала их, просто перестала обращать внимание.
Она не знала, как это возможно, но ей не было до этого дела. Она дважды прошла сквозь врата разных миров, так почему же считать невозможным, что в этом мире она увидела родителей? Кто знает, куда мы уходим после того, что люди называют смертью? Что, если уходя из одного мира, мы просто переходим в другой? Что, если это действительно её родители? Потрясенная и шокированная, Леда закрыла свой разум от другой, тревожной мысли: если это её родители, то почему они именно здесь, в этом смердящем гарью и запорошенном пеплом мире?
Они зашагали прочь от нее, все дальше по льду.
- Нет. - лихорадочно прошептала Леда. – Нет, нет, стойте. Стойте!
Она пошла за ними, шаг, другой, еще, быстрее и быстрее, пока её движение не перешло из быстрой ходьбы в бег. Она бежала за ними, забыв обо всем на свете. Она бежала за ними, потому что они уносили с собой её юность, её убежище, её счастье.
Леда почти догнала их, когда они внезапно остановились. Леда тоже затормозила, сделала еще несколько неуверенных шагов к ним. Они все не оборачивались и это нервировало Леду. Она хотела, нет, ей нужно было увидеть их лица, увидеть их глаза.
- Мама? – прошептала Леда, окончательно останавливаясь. – Папа?
Ей вдруг стало холодно. Еще холоднее, чем прежде. Две застывшие фигуры перед ней не шевелились, но она знала, что они слушают её. Что-то очень тихо, мелодично прозвучало в воздухе, словно нежный перезвон крохотных колокольчиков. И тогда они обернулись. Леда невольно сделала шаг назад.
Двое существ перед ней были похожи на её родителей, но это были не они. О нет, совсем не они. По их белоснежным лицам без конца протекала нервирующая рябь, будто их кожа была соткана из струй текущей воды. На месте глаз зияли черные пульсирующие провалы. Рты у обоих тонкие, омерзительного кроваво-красного цвета.
Леда попятилась спиной, подальше от них, но они больше не стояли на месте, теперь они шли за ней, и Леду обуял невыразимый, тошнотворный ужас. Она пятилась, они наступали, все быстрее, а она не могла развернуться, чтобы бежать от них – потому что не смела выпустить из виду этих призраков, этих непристойных двойников двух самых дорогих людей в её жизни. Их красные губы одновременно раздвинулись, открывая черные клубящиеся дыры в том месте, где должен был быть рот. А потом они завизжали – отвратительный, высокий звук, будто металл, царапающий по стеклу.
Леда закрыла уши руками, не в силах вынести этот оглушающий тошнотворный звук. Но он все равно проникал в её мозг и жег изнутри каленым железом. А призраки перед ней задвигались, будто стоп-кадры фильма, дергаными резкими движениями перетекая из одного места в другое. Их окутал черный туман, скрывающий жуткие нечеловеческие лица, но звук не стихал. Они оба потеряли форму, стали полупрозрачными, потемнели и вдруг превратились в черный дым, который понесся на Леду угрожающим вихрем.
Этот дым как будто состоял из тысяч мелких черных насекомых, и, сопровождаемый невыносимым скрипящим визгом, несся на Леду. Дым двигался так быстро, что она не успела отскочить, и это движущееся черное марево проскочило сквозь нее, протянув болезненную ленту леденящего холода через её сердце. Леда всхлипнула, задохнувшись воздухом, и рухнула на колени, закрывая голову руками, сотрясаясь всем телом.
Она не знала, сколько просидела так, одна, на этом жутком озере, покрытом серым льдом, прислушиваясь к шепоту подступающего безумия. Леда просто сидела, обхватив голову руками, и смотрела на свою тень. Она не думала, откуда взялась эта тень, ведь тут не было никакого источника света, который помог бы её отбросить. Но тень была, и Леда смотрела на нее, на знакомые очертания своего тела в этой темной форме на льду. Почти не чувствуя своего тела, она наблюдала за движением тени, смотрела, как её дымчатое отражение на льду отнимает от головы руки и обхватывает ими себя за плечи. Смотрела бездумно и отстраненно, а какая-то мысль, очень тяжелая и нежеланная, билась о задворки её разума, пытаясь прорваться в её сознание. И когда она, наконец, оформилась в её голове, Леда все еще продолжала неотрывно смотреть на свою тень, укачивающую себя в кольце из собственных рук.
Ведь её собственные руки были все так же прижаты к голове.
На одну короткую секунду из мира исчезли все звуки. Только тихий шум в ушах. А потом Леда отняла руки от головы, но тень не повторила её движение. Она продолжала обнимать себя за плечи и тогда Леда с ужасом поняла, что тоже чувствует это давление. Будто становящийся все более узким обруч обхватывал её плечи. Он давил и давил, и вот терпимый дискомфорт сменился настоящей болью. Леда тихо вскрикнула, заскребла руками по плечам, пытаясь ослабить давление – но там ничего не было. Её сдавливало до треска в костях, но на её теле не было ничего, что её держало бы, никаких оков, которые можно было бы сорвать.
Леда вскочила на ноги, лихорадочно ощупывая плечи. А тень подползла ближе к ней, из её туловища вытянулись ленты-щупальца и поплыли по серому льду все ближе, к ней. Леда отпрянула назад – без толку, темные щупальца следовали за ней неотрывно, потому что были частью её собственной тени.
На нее нападала её собственная тень.
Это казалось настолько сумасшедшим, что Леда расхохоталась бы – если бы у нее не болело так сильно все тело. Щупальца оборачивались вокруг туловища тени, и Леда чувствовала невыносимое давление в тех же местах на своем теле.
Раздался сухой резкий треск, будто холостой выстрел, и на один безумный миг Леда подумала, что это сломалась какая-то из её костей. Но это была не кость. Это был лед. Темные трещины змеились по льду во все стороны, ширились, сопровождаемые резким пощелкиванием.
Сердце Леды пропустило удар, а со следующим ударом лед под её ногами разверзся, обрушивая её в черную пучину неизвестности. Леда взвизгнула, ожидая погружения в ледяную воду – но под этим льдом не было воды. Руки Леды бешено замолотили по укрытому пеплом льду и нечеловеческим усилием она смогла зацепиться за ледяную корку, впиваясь в лед посиневшими пальцами, обламывая ногти.