- Я ничего не понимаю. – прошептала она, чувствуя приближение головной боли.
Кира подошла к ним, остановилась возле кровати, глядя на Леду с сочувствием, тревогой и еще чем-то, каким-то неявным выражением, которое Леда не смогла разобрать.
- Ты расправилась с катахари. – произнесла Кира спокойным голосом, но Леда все же уловила в нем отголоски удивления. Что ж, ничего странного, она сама была удивлена не меньше.
- Но я не… - она оборвала себя на полуслове. Поднесла руку ко лбу, качнула головой.
Она не знала, что сказать. Слова Киры прозвучали нелепо в её голове. Все было словно в тумане. Нет, все было действительно в тумане. Туман преследовал её, он окутывал её саму, и катахари, укравшего её облик, и весь холодный пекельный мир.
- Там, возле пропасти с тобой что-то случилось. – неуверенно произнес Рем, настойчиво ища её взгляд, который Леда так же настойчиво отводила.
Кира неспешно подошла к стоящему неподалеку ящику, подтащила его к кровати и уселась, внимательно и как будто испытывающе глядя на Леду. Под этим взглядом ей стало неуютно. Поскольку никто не произнес ни слова, Рем осторожно продолжил:
- Ты спросила, что последнее я помню. Так слушай. Я помню, как ты упала на землю, как ты стонала, будто от ужасной боли, и я не понимал, что произошло. Я впал в настоящую панику. Ты ни на что не реагировала, была совершенно не в себе, продолжала кричать так, что у меня волосы вставали дыбом. И так мучительно прижимала руки к груди, что я был уверен, что увижу там смертельную рану, хоть и не понимал, кто мог напасть на тебя. Но ты… никакой раны не было, а ты как будто умирала, и я понятия не имел, что делать. А… а потом почувствовал его. Этот туман, как живое злобное существо, он пробирался в мою голову. И я видел… ужасные вещи, из моего прошлого. В какой-то момент я просто отключился. По всему выходит, что катахари не взялся за меня в полную силу. Просто наспех вывел из игры, чтобы я не мешался у него на пути. На пути к тебе. Я не смог, Леда. Не смог защитить тебя.
Она лишь сжала его ладонь, сильно, не говоря ни слова. Выражение вины и раскаяния на лице брата были невыносимы. Кто угодно, только не он должен был чувствовать себя виноватым. Из них двоих преступление совершила именно она, даже если это и случилось лишь в её голове. Как могла она рассказать брату об этом чудовищном видении внутри другого видения, в котором она вонзала лезвия трезубца в его грудь, пачкала руки в его крови?
- Что случилось с тобой возле пропасти? – прошептал Рем, отвечая на её пожатие. И повторил: – Ты так кричала.
Все время, что он говорил, Леда чувствовала направленный на нее внимательный взгляд Киры. Старшая женщина слегка пошевелилась, будто в нетерпении услышать её ответ. Леда с трудом вырвалась из омута мыслей, переваривающих тот факт, что на самом деле она не нападала на Рема, что это было пусть и ужасным, но все же видением, трюком катахари, чтобы запутать её. Она попыталась сосредоточиться на заданном ей вопросе. Что случилось возле пропасти? Она почувствовала страшную боль, и знала, что боль эта не принадлежит ей.
- Я… - Леда заторможенно моргнула, с трудом контролируя отяжелевшие веки. – Я почувствовала Кая, почувствовала, что… господи… Кай?
Леда рывком подскочила на кровати. В голове немного прояснилось и сейчас она вспомнила ужасное, непреложное осознание окончательности, которое принесла с собой та фантомная боль.
- Он жив. – ровным голосом ответила Кира, пресекая её панику. - В соседнем шатре.
Леда тут же спустила ноги с кровати.
- Мне нужно увидеть его. – она слишком быстро поднялась и все завертелось, но она ухватилась за плечо Рема и упрямо осталась на ногах.
- Ты еще слишком слаба, возможно… - начал было Рем, но она лишь крепче сжала его плечо, стискивая зубы.
- Плевать, мне нужно увидеть его. – наверное, решимость найти его, даже если придется передвигаться ползком, звучала слишком очевидно в её голосе, потому что Рем поднялся, поддерживая её за руку, а следом за ним встала и Кира.
Она сделала приглашающий жест рукой и направилась к выходу из шатра. Брат и сестра последовали за ней. С каждым новым шагом ноги Леды крепли, головокружение уходило и, оказавшись на улице, она мягко высвободила руку из руки поддерживающего её брата. Тревога засела колючим комком в её горле и затрудняла дыхание. Кира сказала, что он жив, но Леда поверит в это только после того, как своими глазами увидит его. Слишком тяжелым и однозначным было то страшное ощущение, охватившее её на краю пропасти.
На улице царило движение. Обитатели лагеря, как зрячие, так и слепые, с одинаковой ловкостью выносили вещи из шатров и палаток. Некоторые из шатров были в полуразобранном состоянии. Кира перехватила недоуменный взгляд Леды и ответила раньше, чем та успела задать вопрос:
- Мы сворачиваем лагерь. Разведчики донесли, что теперь будет безопасно вернуться в наше селение.
Леда ничего не ответила, просто кивнула. Сейчас ей было не до этого. Через минуту они подошли к одному из шатров и Кира вошла внутрь, придержала полог для них.
Охваченная сильнейшим волнением, Леда шагнула в полумрак шатра.
Кая она увидела сразу и злобный ком в её горле слегка уменьшился в размерах. Возле его кровати стояла осунувшаяся избитая Зора с одной рукой на перевязи, другой – прижатой к ребрам, а рядом с ней высокий воин-асур, Валигор, но Леда едва увидела обоих. Все её внимание было приковано к Каю.
Как только она вошла, он повернул голову в её сторону, будто безошибочно почувствовал её присутствие. Леда медленно подошла ближе, внимательно вгляделась в него.
Каштановые волосы были забраны назад, полностью открывая взгляду его избитое лицо, показавшееся ей сейчас пронзительно уязвимым. У Леды даже перехватило дыхание от его вида. Грандиозный синяк на скуле, не успевшей зажить после прошлого ушиба, и сейчас увеличившейся как минимум в два раза. Еще два гигантских синяка на правом виске и на подбородке. Обе губы рассечены в двух местах, бесчисленные царапины и ссадины, под глазами – такие темные круги, что Леда не бралась судить, были ли это следы усталости, либо настоящие синяки. Он был без рубашки и Леда могла беспрепятственно рассмотреть припухшие, почти черные гематомы на его ребрах, груди и плечах, израненные руки. Все его тело казалось одним сплошным ушибом и Леда могла бы сходу поставить с десяток диагнозов, из которых сломанные ребра оказались бы самым пустяковым.
На груди у него белела повязка, уже успевшая пропитаться кровью в центре. К ней и протянула Леда подрагивающую руку. Легчайшим, почти невесомым движением прикоснулась к его коже, лихорадочно горячей, прямо над повязкой. Именно то место. Именно здесь пронзила Леду невыносимая боль тогда, на краю пропасти. В то время, как самого Кая пронзил его собственный трезубец, который катахари затем услужливо прихватил с собой, как полезную игрушку для заготовленных специально для Леды ментальных трюков.
Его сердце сбилось с ритма, ударило взволнованно в её пальцы, прижатые к его груди над повязкой. Она закусила губу и болезненно поморщилась, разглядывая его раны, а Кай молча поднял руку и накрыл своей ладонью её прохладные пальцы, прижал их к своей коже и замер. Его ладонь была почти невыносимо горячей, сердце билось быстро и неровно под её пальцами, и её собственный пульс почти сливался с его сердцебиением. Леда боялась даже предположить, насколько высокая у него сейчас температура. С такими повреждениями она не удивилась бы внутреннему кровотечению. Мелькнула мысль, что его нужно срочно забрать в больницу – и тут же погасла. С больницей ничего не получится, только не в этом случае. А Кай просто молча смотрел сквозь нее неподвижными зелеными глазами, блестящими от высокой температуры, но их выражение было таким глубоким и живым, что Леда не могла перестать смотреть в ответ.
Кожу покалывало в том месте, где он её касался. Что-то очень огромное и не имеющее названия поднималось из её глубин, заставляя почти задыхаться. Она ощущала странное натяжение между их руками, соединенными на его забинтованной груди, такое же призрачное и одновременно пугающе реальное, как и та странная связь, что установилась между ними. Сердце забилось еще быстрее и Леда отлично понимала, что он чувствует сейчас её участившийся пульс, но ничего не могла поделать. Да и не хотела.