Люди в селении шептались за спиной, что это уже не она, Мирослава, нежить, злой дух, забравший тело пропавшей в одном из походов в лес девчонки.
Радмир в меру своих юношеских сил старался пресекать подобные разговоры, да кто только станет слушать его, сына простого гончара? Были бы они хотя бы детьми одного из дружинников Князя, то было бы проще.
Радмир честно выслушивал откровения сестры и страдал оттого, что не способен был ей хоть как-то помочь.
Девочка, всегда здоровая и сильная, чахла у него на глазах, увядала, как цветы и трава с наступлением осени, и он не мог её спасти. Приближавшаяся зима никак не облегчала их страданий.
И чем чаще юноша слышал шёпотки за спиной, видел косые взгляды в сторону его сестры, тем сильнее он ждал весну — ведь именно с ней, родимой, можно было уйти.
Просто забрать сестру и уйти.
Возможно, стоило побольше времени проводить со своим конём, раз такое дело. Два года назад Радмир, словно чувствовал что-то, забрал себе одного жеребёнка — молоденького совсем, забавно покачивающегося в поисках равновесия, путающегося в собственных длинных ножках.
Все говорили про жеребенка — слабый, не выживет.
А поди ж ты, выжил. Да ещё и вымахал в красивого, тонконого, стройного и сильного жеребца.
Юноша сам выхаживал больного детёныша, да и Мирослава помогала немало в этом деле благородном.
Вот и выходит, что здоровые, сильные на вид — мрут, а те, в кого никто не верил — живут и радуют глаз своим близким. И Радмир всем своим сердцем надеялся, что и это вечное и простое правило распространится и на его сестрёнку.
***
Полёт…
Сколько всего помещается в этом коротком слове.
Безграничное чувство свободы, великолепное ощущение принадлежности ко всему этому миру и проскальзывающее в редкие моменты одиночество…
Глупые и пустые человеческие слова не могли описать этого ощущения.
Да и не было в этом необходимости. Как объяснить слепому, что такое радуга, или, например, закат? Как описать глухому шелест леса, шум прибоя и пение птиц? Как рассказать человеку о том, каково это — иметь крылья?
— Беззубик рассказывал о том, что жил в Гнезде Красной Смерти, — разбил повисшую уютную, какую-то доверчивую «тишину», которой вой ветра и стук крови в ушах быть не мог по определению, Аран. — Вы были из одной стаи?
— Что? — сильно удивилась Айва. — Нет, мы жили в разных стаях. Моё родное гнездо находится далеко на Востоке, на Большой Земле.
Теперь настала очередь Арана удивляться.
— Что же ты здесь делаешь, так далеко от дома?
— Путешествую, — последовал ответ. — Мои сородичи всегда, достигнув взрослого возраста, отправляются в Странствие. Это древний обычай. Если дракон умён и силён, он вернётся домой. Если нет — погибнет. Однако иногда драконы, прошедшие обряд, возвращаются в приглянувшиеся им места и основывают собственные гнёзда.
— Ты была знакома с Беззубиком?
— Я? Лично не была, но много о нём слышала от сородичей. Только самые смелые, а зачастую отчаявшиеся Фурии присоединяются к другим стаям. Фурии не любят чужаков и очень ценят семью, не подпуская к себе всех остальных. Но более преданных друзей не найти.
— Беззубик мне этого не рассказывал, — пробормотал Аран.
Вновь повисло молчание. Каждый думал о своём.
Юноша никогда по-настоящему не задумывался о том, насколько сильно отличается драконий разум от людского. И сколько из этого отличия вытекало конфликтов и непониманий…
Только самым странным людям, по так и никогда не озвученному мнению народа, хочется свободы. Люди ценят стабильность, комфорт. Вроде и считают себя высшей ступенью природы, а остальных — дикими зверями, а по сути, они те же звери, управляют ими те же инстинкты. Вкусно поесть, сделать потомство и желательно не прилагать для этого никаких усилий.
Много ли есть на свете людей, которые могут бросить всё и отправиться в странствие? Не изгнанных, не бежавших, а именно по собственной доброй воле ушедших по ведущим в неизвестность тропам. Но так поступить может человек, которому нечего терять. Который не обременён привязанностями. Который не может назвать, где же его дом…
Всем людям нужен свой дом. И нельзя сказать, что это плохо. Разве плохо, когда тебе есть куда возвращаться, когда тебя там ждут?
У Арана дома не было. У него не было привязанностей, не было больше родного края. Ушедший из стаи дракон основывает свою собственную… Может, и ему так поступить? Найти таких же изгоев, которые поймут и примут его? Которых он сумеет повести вперед, в новый, изменившийся мир?
— Люди такие странные. Придумают себе множество богов, хотя большая часть видимых ими явлений можно легко объяснить, — вдруг пробурчала Айва, видимо, просто размышляя вслух.
Подобные мысли приходили в голову и ему, особенно после знакомства с Беззубиком. Однако всё-таки трудно избавиться от того, во что верил всей душой. Легче меняться постепенно, медленно и, возможно, даже незаметно…
Ему такой возможности не дали.
Что же… Что нас не убивало, делало нас сильнее, верно?
Значит, подобные потрясения он будет легче переносить в будущем.
— Если честно, то я почему-то сразу принял вашу веру, — доверительно сказал Аран.
— Просто есть драконы столь древние, что они помнят Третье Пришествие Небесных Странников. А люди всего лишь желают найти объяснение увиденному и придумывают себе богов, — как неразумному птенцу объяснила ему Змеевица.
— А Небесные Странники — не боги? — с недоумением спросил юноша.
Только этот момент его всегда смущал в рассказах Беззубика. Он не осмеливался уточнить, почему-то останавливался на полуслове, даже начав задавать этот вопрос.
— Не в том смысле, который вкладывают в него люди. Небесные Странники — Хранители нашего мира. Одного из множества других миров. Они никого и ничего не создавали. Небесные Странники — Души полностью прошедшие Великий Путь.
— Души? Не сами драконы или люди?
— Есть множество других разумных созданий, но они живут не в нашем мире. Именно Души. Душа помнит все свои Странствия — разум меняется каждый раз.
Это не укладывалось в привычное мировосприятие.
Не один мир, не два и даже ни девять…
Множество миров!
В свете этого одна единственная человеческая жизнь стала казаться Арану ещё более жалкой. Да и отделять Разум от Души у людей не принято. Все мысли должны были бы оставаться даже после физической смерти, но, если Душа не есть Разум, то, получается, после тела гибнет и личность? Или Душа есть нечто более высшего порядка, чем разум, и потому совмещала в себе все личности, которыми она была? Или Душа с личностью вообще никак не связана?
Ещё один интересный момент, над которым Аран никогда не задумывался — Души, прошедшие Великий Путь.
Что с ними случается?
И со всеми ли?
— То есть любой… разумный может стать Небесным Странником?
— И станет. Но только пройдя весь Путь и оказавшись За Чертой. Но только если они не будут низвергнуты в Бездну. Великий Путь занимает тысячелетия. Сто сорок четыре жизни всё-таки… Поэтому Небесных Странников для нашего мира так мало. В других мирах их, конечно, примерно столько же. Вот только Миров бесконечное количество, а значит, и Разумных столько же. Лишних не будет.
Да, Беззубик рассказывал и про Черту, и про Бездну. По его словам, Души, совершившие такие грехи — пошедшие против самой Жизни, или не пожелавшие получить Искупление ради безопасности Миров, попадали в Бездну.
Как понял Аран, Бездна — некий мир, находящийся за пределами понимания вообще всех разумных. Никто не мог сказать, что это был за мир, как он был устроен и что в нём происходило, ибо поведать об этом могут только побывавшие там, а из Бездны не возвращались.
Возможно, это собственный разум Души? Мир, внутри неё самой?
Мир же, находящийся За Чертой, которая отделяет Странствия от Покоя, был местом, где Душа, прошедшая Великий Путь, проходила очищение и…
Никто не знает, что с ними было дальше.