Выбрать главу

«Наставница, будем объективными — я намного сильнее любого из этих детей, и то, что для них становится трудностью, я могу просто не заметить!»

От скромности Мирослава явно не умрёт, но слова её были справедливыми, ведь бытие Видящим сильно отличалось от тех же Стражей, а потому и само по себе ученичество было другим — и более сильный Мастер почти ничего не мог дать слабым Ученикам, ведь тут умение или было, или нет — дотянуть до своего уровня было почти невозможно.

Впрочем, исключения бывали даже в самых строгих правилах и законах.

Всегда.

***

«Здесь и Сейчас».

Веками эти два слова были и девизом, и жизненным правилом, и законом, и моралью их вида — не заморачиваться заумными исследованиями прошлого, как это делали их ночные собратья, не страдать от минувших печалей, не скорбеть по ушедшему.

И ушедшим.

Странная была их стая — одна из десятков ей подобных, она наслаждалась той славой, коей их наделили такие доверчивые, принявшие их за свои божества люди.

Странная — по сравнению с теми, кто встречался им в вечном пути.

Быть может они, вечные изгнанники, стаи Детей Света, живущие без дома, без родного гнезда, встававшие на крыло намного раньше иных способных летать существ, всё же сумеют найти смысл этой безумной гонки?

Ведь так больше продолжаться не могло.

Настало время великих перемен.

И Дневным Фуриям всё же придётся решать — на чьей они будут стороне, ведь в этот раз, в отличие от множества предыдущих, похоже, отсидеться в тени, остаться незримыми наблюдателями вдали не получится.

Пришла пора вспомнить о своём прошлом.

Пришла пора задуматься о своём будущем.

Да — пора!

Комментарий к Глава 10

Судьбу Астрид определила мой соавтор, а по совместительству товарищ и, надеюсь, друг.

Пусть так - она больше всех устала от войны.

Дуб сломался.

========== Глава 11 ==========

Воистину, Учитель, почему-то сильно преуменьшавший значимость своих способностей и знаний, был по-настоящему гениален, уверен Агвид, ведь как иначе объяснить, что тот сумел подчинить себе тех тварей, Смертохватов, и теперь запросто преодолевал громадные расстояния за считанные недели, вместо долгих месяцев, а то и лет, которые понадобилось бы Агвиду на то, чтобы добраться до Варварского Архипелага.

Как рассказал Мастер, его Армада, с которой Агвид, как самый старший из учеников Гриммеля после Фроди, был знаком и с высшими чинами постоянно пересекался, благополучно множила свои силы и обживали доселе необитаемый остров, который было решено сделать базой.

Здесь было… уныло.

Живший в лесах, недалеко от какого-то города, Агвид привык к постоянному теплу, длинному дню и сочной зелени, и оказался совершенно не готов к повсеместной хвое, пробивавшейся прямо в голых, мокрых скалах.

Парень с усмешкой наблюдал за суетой людей, прекрасно зная, что те его боялись — едва ли меньше, чем его Учителя.

И не зря.

С их-то репутацией…

Ему было даже в коей-то мере обидно за Гриммеля — он был вынужден изображать из себя азартного Охотника, жившего этим промыслом.

Люди бы не приняли его идею…

Тем, кто не был Одарённым, было не понять великую задумку его Мастера, ведь им было не до рассуждений о мировой энергии, Душах и их Путях, о сотне жизней и своих предыдущих воплощениях.

О силе, что должна была принадлежать людям.

О несправедливости Небесных Странников, отдавших её умным, сообразительным и хитрым, но — зверям.

Впрочем, с этим приходится мириться.

И пускай.

Вообще, Агвид уже плохо помнил, как он попал к Гриммелю, — он был первым из его Учеников, который, достигнув сознательного возраста, остался рядом с Учителем, вдохновился его идеей, его благородной в своей жестокости и простоте целью.

Только сильнейший, только храбрейший мог взять на себя ответственность войти в историю как убийца всех Ночных Фурий.

Не ради славы и признания — ради спасения людей.

Даже не так — человечества.

Ведь оно катилось в тартарары своими вечными междуусобицами, вечными братоубийственными войнами и глупыми интригами.

Правители не служили народу — они на нем наживались.

Упивались собственной властью, своим мнимым могуществом, таким ничтожным по сравнению с возможностями даже самого слабого Стража.

Людям нужны были мудрые лидеры.

Им нужны были светлые, талантливые умы, гении своего времени, признанные народом, которые показали бы путь вперёд, не оканчивающийся Бездной.

И только если люди осознают свои возможности, они сумеют выбраться из этой ямы, в которую забрались сами.

Конечно, ни его Мастер, ни сам Агвид, ни остальные Ученики Гриммеля не увидят этого нового, спасённого от самого себя мира, который обязательно родится под руководством Одарённых.

Не увидят они и ту борьбу ничего не смыслящих обывателей и сторонников старого мира с Одарёнными, показывающими новые пути и решения.

Но они сделают самое важное — начнут этот процесс.

Заканчивать будут другие.

Кто бы что ни говорил про его Мастера, во многом оказываясь правыми, он не был тем монстром, каким его малевали слухи.

Или был — но не для всех.

Воин Света.

Так именовал он себя гордо.

Пусть люди признают это только спустя века, пусть сейчас его не поймут, но в будущем…

В будущем настанет время, когда слова Гриммеля буду услышаны.

И воплощены.

Обязательно…

Агвид не любил вспоминать своё детство до того, как его забрал у суеверных, собравшихся убить мальчишку, крестьян.

Убить только за то, что он мог больше других, мог видеть и слышать неведомое для остальных, мог знать запретные вещи, за то, что его горизонты были шире.

А Гриммель, не иначе как волей Небесных Странников оказавшийся тогда в его деревне, спас его.

И забрал.

Рассказал перепуганному мальчишке, что его способности — дар небес, а не проклятье, и бояться их не стоит.

Зато его будут бояться.

Теперь — боялись.

Дар Агвида был особым, присущим чуть большему числу Одаренных, чем способности Видящих — он мог считывать воспоминания предметов.

Мог погружаться в события, свидетелем которых стал камень возле дороги, заржавевший кинжал или какие-то руины.

Конечно, чем больше времени проходило с тех событий, чем больше Разумных касалось этого предмета, или просто находилось возле него, тем сильнее эта «память» стиралась, заменяясь новой.

Вместе с этим даром шёл аналитический ум, внимательность, вкупе с великолепной памятью и в итоге…

Агвид, в отличие от своего Мастера, Фроди и Аделы не был воином.

Да, постоять за себя он мог, но…

Но ему это было не нужно — такого ценного кадра никто не собирался отправлять на поле брани — его дело было планирование грядущих и, наоборот, анализ минувших сражений.

Его силой был его собственный ум.

И вот теперь парень гулял по острову, маясь от безделья, ведь Мастер, приволокший одну из Тварей, экспериментировал вволю, и ему явно было не до Ученика.

На самом деле, то, что Агвид был не при деле, означало только то, что про него ненадолго забыли — оно и к лучшему, на самом деле, ведь иначе его бы точно к делу припахали — лишь бы не шлялся вот так.

Остров был не просто пустынным — он был словно выгоревшим.

Будто тут когда-то уже было поселение людей, словно тут случилось что-то страшное…

Агвид, слишком сильно ушедший в свои мысли, неожиданно наткнулся на Аделу, так же как-то потерянно бродившую по лесу в поисках неизвестно чего.

Может, смысла?

Или, возможно, ответов?

Он — не их Учитель, и пробраться в глубины человеческого разума ему было не под силу, потому оставалось только гадать.

Девушка и парень, столько всего потерявшие, стольким всем обязанные одному единственному человеку, молча, словно брат с сестрою, пошли вдоль берега, крутым откосом обрывавшегося в морскую бездну.

Многие осторожные догадки Агвида подтвердились — остров явно горел, в густом, пышном сосняке чернели проплешины, уже начавшие зарастать, но не исчезнувшие пока ещё.